Кельтский круг

— Он переоделся в другую одежду… — Лейдиг игнорировал безумные речи шефа, и правильно делал. — Возможно, у него был выбор. Ведь он сумасшедший, а у них все возможно. Топор он принес в безобидном пакете — скажем, в синей сумке из «Икеи». Да и с наружкой все объяснимо: один отлучился в туалет, другой в самом деле отошел на пару шагов от машины — покурить. Так ведь бывает. А дверь старая и, по словам жильцов, не всегда хорошо запирается.

— Ну допустим, — кивнул Тойер. — Да я и сам мог не до конца ее закрыть.

— Он поднимается наверх. За всеми своими жертвами он какое-то время следил и знает, что и как. Он не спешит, выжидает. Потом стучит. Брехт лишь чуточку приоткрывает дверь, но этого достаточно. Плазма рывком распахивает ее и наносит удар. Брехт падает без сознания. Тогда он его добивает. После чего уходит. Шпиц и Шмель думают, что из дома просто вышел кто-то из жильцов, либо они снова отлучились покурить… Тем временем темнеет. Кстати, Плазма мог переждать час-другой и в квартире. И вот он уже идет по улицам — спокойно, не привлекая к себе внимания, ведь он прекрасно знает город и выбирает наименее людные места.

— А мотив? — капризно спросил Тойер. — Какой мог у него быть мотив? И почему выбраны именно эти трое мужиков? Ведь их объединяло лишь одно — связь с одной и той же бабой.

Лейдиг серьезно посмотрел на него:

— Кто сказал, что он остановится на этом? Либо он уже давно каким-то образом пронюхал про эти амурные дела и считает, что век плазмы, помимо прочего, отличается неразборчивостью в любовных связях. И он хочет спасти мир, помешав распространению блуда.

— Почему же в третий раз он не стал стрелять?

— Кончились патроны. Не смог купить новые.

Тойер оперся обеими руками на стол:

— Ты сам-то веришь тому, что сейчас тут наплел?

Лейдиг покачал головой:

— Не очень. Но Момзен непременно убедит себя, что так оно и было. И мало что изменится, если впоследствии окажется, что мы были правы и в городе произойдут новые убийства.

— Хорошо бы все на этом и закончилось, — вздохнул Тойер. — Ведь у Людевиг больше нет любовников, и убийца, кто бы он ни был, добился своего. Если Плазме снова повезет, мы никогда его не найдем. Но еще вероятней, что настоящий убийца прикончил его и спрятал труп. Что он опередил нас и первым отыскал бедного сумасшедшего. И немудрено, нас только ленивый не обскачет.

— Теперь возьмемся за супругов Голлер, — продолжал Лейдиг. — Они переселились на историческую родину из Казахстана, причем неплохо устроились. У Голлера надежная работа — он водитель автобуса на одном из городских транспортных предприятий. Некурящий, непьющий. Весь вечер оба провели у телевизора. Вообще ему под силу совершить такое преступление, но жена клянется, что он все время был возле нее. Да и зачем ему убивать соседа?

Они помолчали. Через некоторое время Лейдиг посмотрел на часы и сказал, что пойдет домой.

— Что, мамаша заснула? — бестактно спросил Тойер, но молодой комиссар уже скрылся за дверью. Иногда минуты летели быстро, иногда медленно. Вот только что для него лучше, могучий сыщик так и не понял за свои пятьдесят с лишним лет. Так и двигался по жизни рывками.

Он побрел домой. На мосту, соединявшем Старый город с Нойенгеймом, остановился и посмотрел на Гейдельбергский замок. Озаренный оранжевым светом, замок парил над лабиринтом улиц. Взгляд сыщика переместился вглубь, за величественное сооружение. Лес скорее угадывался, чем был виден. Там во мраке вьется улочка, и, когда по ней едешь, трудно избавиться от ощущения, что ты свернул не в ту сторону. Если проявить терпение и проследовать по всем изгибам, попадешь в Шлирбах, чьи огни горели дальше за рекой. Странный уголок города, просто скопление построек без четкого центра. Квартал крупной буржуазии, где живут богачи. Но вырос он все равно не на месте. Многие виллы месяцами находятся в тени, а некоторые вообще не видят солнца. Люди живут в лесу и все-таки под постоянный грохот железной дороги и монотонный гул трехполосного шоссе, ведущего в Неккаргемюнд. В этой части родного города Тойер всегда ощущал дискомфорт и подавленность и не мог представить себе ничего ужасней, чем оказаться в Шлирбахе парализованным, взаперти ждать собственного конца. Вилла примостилась на склоне; сам он еще ее не видел, но непременно туда съездит. Тут ему пришли на ум логические выкладки Лейдига. Что, если он прав?

В сознании гаупткомиссара еще витал темный лес за замком, но тут его потеснила необъятная фигура толстяка. Она принадлежала Фабри, другу детства, а впоследствии коллеге-полицейскому.

Он давно уже оставил службу и жил в Шварцвальде, приближая обжорством собственную кончину — когда-нибудь он просто лопнет по швам. Тойер никогда не был мастером по части общения, но теперь у него назрела потребность увидеться с другом, поговорить, в конце концов, излить свои собственные скромные соображения человеку, который соображал еще более причудливо, но зато ухитрялся успешно выбираться из путаницы. А вдруг он уже лопнул?