Кельты анфас и в профиль

И почему в какой-то момент кельты вдруг стали у всех на слуху? Как так получилось, что парад имени святого Патрика на Новом Арбате проводится с большей пышностью и при большем скоплении народа, чем аналогичное действо в самой Ирландии? Почему слушать кельтскую музыку стало чем-то абсолютно естественным для любого мало-мальски культурного человека студенческого (и не только) возраста? И как так получилось, что приезжающие в Россию жители Ирландии, Шотландии, Бретани и Уэльса недоумевают: откуда в России столько кельтухи и кельтятины? Почему у нас поются песни на ирландском и бретонском языках? Почему в одной только Москве несколько школ ирландского танца вполне высокого профессионального уровня? И почему интерес к кельтской культуре в России намного больше, чем на самих кельтских окраинах Европы?

Для того чтобы ответить на эти вопросы, мысленно перенесемся на десяток лет назад или чуть более того. Именно тогда кельтская музыка вышла из ирландских пивных типа «Рози О'Тредис» и маленьких, тогда еще мало кому известных клубов на сцену Центрального дома художника и другие более просторные площадки. Группы Puck-n-Piper, Telenn Gwad, чуть позже — Slua Si и легендарная Si Mhor вдохновили юношей и девушек не только на то, чтобы довести до белого каления представителей администрации ЦДХ скаканием в проходах между рядами под патриотические и любовные песни кельтов (вопиющее нарушение пожарной безопасности!), но и на попытки понять загадочную кельтскую душу и даже выучить такие мудреные языки, как ирландский, валлийский или бретонский. Именно тогда и родилась молодежная субкультура, представителей которой называют кельтанутыми.

Кельты ассоциировались у многих с нашей же безбашенной романтикой середины девяностых, пьяным угаром дублинских пабов, раздумчивыми прогулками по вересковым пустошам, малопонятными, но завораживающими переживаниями героев древнеирландского эпоса. И, возможно, еще много с чем другим. И музыка, и культура кельтов притягательны в силу удивительной сбалансированности почти несовместимых ингредиентов — экзотики и понятности, далекого и близкого.

О том, что «кельтская душа» и «русская душа» — это практически синонимы, наверное, не говорил только ленивый: и ирландцы, и русские — эдакие рубахи-парни, любящие и выпить, и подраться (и тут же помириться), ненавидящие кем-то навязанный порядок, склонные к ленивой мечтательности и не чуждые мистики. И те, и другие — по сути, поэты, фаталисты, и потому склонны смотреть на мир немного печально. Понятно, что в большинстве случаев эти стереотипы совершенно не соответствуют действительности, но что поделать: миф о родстве душ уже сложился и никуда от него не деться. Но при всей близости к русской душе «кельтский дух» все же настолько не похож ни на что привычное, что вокруг кельтов быстро образовался ореол тайны, причем — и это самое захватывающее! — не всем раскрываемой. Оставалось только мечтать и додумывать.

Популярных книг о кельтах в то время было мало, да и диски зарубежных исполнителей «кельтятины» найти в продаже было не так просто, как сейчас. Неофиты приобщались к знаниям на музыкальных форумах, где их снисходительно просвещали более осведомленные участники. «Разбираться в кельтах» было престижно, и потому чем дальше, тем большее количество увлеченных зависали на тематических сайтах, а некоторые создавали свои «кельтские» странички. Ролевые игры на кельтские темы только подливали масла в огонь фантазий. Так постепенно рождался второй миф — о том, что кельты — народ загадочный и чуть ли не сверхъестественный. Заговорили и о друидах, и о бардах…

И этот миф как нельзя кстати пришелся интеллектуалам-мечтателям, которые в шальные 90-е с недоумением наблюдали за менее эрудированными сверстниками, которые делали деньги, делили власть или просто ходили в офис каждый день и получали неплохую зарплату. Оставшиеся не у дел весьма умные, но лишенные практической хватки люди, или же те, кто не хотел жить скучной, но весьма одобряемой обществом жизнью, посматривали на дельцов и офисных работников немного свысока: мол, вы такие серые и скучные, а я — романтик. Кстати, иногда на концерты кельтской музыки прибегали и вполне успешные менеджеры и юристы — вдохнуть глоток сигаретного дыма как иллюзию воздуха свободы. И почувствовать себя продвинутыми в отличие от остальных, кого чуть позже обозвали «офисным планктоном».

И теперь поколение детей тех, кто впервые проникся кельтами в конце 80-х, слушает кельтскую музыку, вешает на шею кулоны в виде трискеля или кельтского креста и, конечно же, фантазирует. Ведь всякий волен выдумывать своих кельтов и искать в них себя.

Отправляясь на поиски кельтов, пытаясь познать чужую культуру, каждый неизбежно возвращается к себе, проделывая сложный и извилистый путь по опасным тропам на скалистом побережье Бретани или Ирландии, поднимаясь на зеленые холмы и припадая губами к источникам, которые охраняют местные святые. В добрый путь!

Что еще почитать о кельтах?