Кемаль Ататюрк

Когда Кемаль, в гражданском костюме, поднялся на трибуну, чтобы произнести речь по случаю открытия конгресса, в зале было не больше тридцати делегатов, и даже когда прибыли опоздавшие, делегатов насчитывалось от двадцати девяти до тридцати восьми, согласно разным источникам. Конгресс, который претендовал быть национальным (приглашения были разосланы повсюду), на самом деле не представлял всю страну. Фракия, Конья, Адана, южное побережье, а также север Западной Анатолии практически не были представлены делегатами: большие расстояния и оккупационные войска охладили пыл многих делегатов. Некоторые считали, что конгресс нельзя назвать успешным: он был недостаточно представительным; упрекали Кемаля в мании величия и преследовании личных интересов; разве треть делегатов не были друзьями или соратниками Кемаля?.. Но Кемаль не сдавался: конгресс в Сивасе, заявил он в речи на открытии, представляет всю турецкую нацию.

Конгресс взял за основу решения Эрзурумского конгресса, заменяя, когда было необходимо, выражение «восточные провинции» «Анатолией и Румелией». Дата 7 сентября 1919 года, когда были приняты эти решения, стала исторической. Впервые турецкая политическая организация отождествляет себя территориально с Анатолией и Румелией, с регионами, где турки составляли большинство населения. Хотя они всё еще говорили об османской нации, Кемаля и его сторонников интересовали Измир, Киликия и Восточная Анатолия, а не другие, нетурецкие, территории империи. Речь шла только о Турции.

Наиболее сложным было обсуждение вопроса об американском мандате на империю, которое заняло три из семи дней работы конгресса. Принцип мандата родился на мирной конференции в Париже. Речь шла о том, чтобы отдать под экономическую и административную опеку определенные регионы, чтобы подготовить их к независимости. Турецкие сторонники мандата считали, что подобное решение позволит избежать колонизации империи англичанами или французами. От Стамбула на конгресс в Сивасе прибыли два или три делегата, но еще с начала лета в столице активно обсуждалась идея мандата. Первым о ней сообщил Бекир Сами; высокий, убеленный сединой, бывший мэр находился в Стамбуле до конца июля. Прибыв в Амасью, он отправил телеграмму Кемалю, сообщив о том, что встречался с американским представителем и считает мандат удачным для Турции вариантом. Более осторожный Кемаль потребовал уточнения; после многократного обмена телеграммами между Амасьей и Эрзурумом Сами признал, что американский дипломат не брал на себя никаких обязательств.

На этом дело о мандате не завершилось; все, с кем Кемаль поддерживал связь в Стамбуле, Халиде Эдип, Кара Васыф и другие, продолжали передавать настойчивые слухи о мандате. Полковник Исмет в письме Карабекиру задавался вопросом: «Не является ли слово „мандат“ золотой пилюлей сегодня? — и добавлял: — Вот уже какое-то время все в Стамбуле считают, что нужно согласиться на мандат. Большинство выступает за американский мандат, чтобы избежать расчленения Турции…» В самом деле, американцы, учитывая европейские аппетиты, развернули искусную пропаганду.

В Сивасе, впрочем, Кемаль столкнулся с наступлением сторонников мандата. Перед открытием конгресса сторонники мандата подготовили текст, в котором потребовали, чтобы была создана комиссия по изучению проблем мандата. Для поддержки они пригласили в Сивас американского журналиста Луи Брауна, близкого к дипломатическим кругам американцев в Стамбуле. Чтобы отразить эту атаку, Кемалю было недостаточно использовать прежнюю тактику защиты, необходимо было контратаковать, чтобы исключить этот соблазнительный вариант: независимость Турции не может обеспечиваться в Вашингтоне. Кемаль встречается с Брауном и затем ловко заявляет, что журналист приехал по собственной инициативе и не верит в американский мандат над Турцией. Но этого недостаточно, так как на защиту мандата выступают такие авторитетные личности, как Исмаил Фазыл, Бекир Сами и Рефет, Кара Васыф, заявивший, что турки нуждаются в помощи, что их финансовое положение не позволит подлинной независимости и что американское решение принесет наименьшее зло: «Что можем мы сделать без армии и без денег? <…> Американские самолеты летают в небе, а мы всё еще используем телеги».