Кембриджская история капитализма. Том 2. Распространение капитализма: 1848 — наши дни

В данной главе мы рассмотрели связь между колониализмом и капитализмом в контексте непрерывного распространения индустриализации. По-прежнему много оснований полагать, что предшествовавший опыт создания заморских империй был одним из факторов зарождения индустриализации. Благодаря своей морской мощи Британия играла ведущую роль в расширении атлантической торговли в XVII–XVIII веках. Фундаментом этой экспансии стало применение рабского труда африканцев в производстве товаров для европейских колоний Нового Света. Сформировавшиеся в результате этого капитал, рынки и стимулы к внедрению определенных типов технических инноваций облегчили промышленную революцию. После того как она совершилась, в метрополиях стали развиваться голоса критиков, полагавших, что теперь империя стала анахронизмом. Однако в конце XIX – начале XX века разразился еще один приступ территориальной экспансии. Новая гонка за колониями стала результатом стимулов и благоприятствующих условий, созданных неравномерным распространением промышленности на Западе и в Восточной Азии. Однако к середине 1950-х годов, в результате структурных изменений в промышленной капиталистической экономике ведущих империй, цена ухода из колоний или их отсоединения снизились до минимума (в каждом из сценариев этот уровень был разным). Может быть, в этом можно усмотреть некую диалектику: колонии помогли начать индустриализацию, однако, когда промышленные страны поднялись на более высокую ступень эволюции, нуждаться в подвластных территориях они стали меньше.

В настоящей главе подчеркивалось значение туземного капитализма. Как полноценная система, капитализм на захваченных европейцами территориях прежде не существовал, однако повсеместно существовали его элементы – умение воспользоваться возможностями торговли (постольку, поскольку это позволяла продовольственная безопасность), рынки со свободным ценообразованием, купеческие сообщества. И предшествующая ориентация на потребности рынка, безусловно, оказала важное влияние на те формы, которые принял колониализм в различных частях мира: где-то местные институты затрудняли европейским фирмам доступ на внутренний рынок; где-то они порождали у колониальных властей стимулы к сотрудничеству с туземными предпринимателями. Туземные фермеры, торговцы и промышленники, действуя кулуарно или вступая в открытую борьбу (особенно если они сталкивались с европейскими картелями и не получали защиты от государства), стремились улучшить свой доступ к рынкам. Хотя в постколониальный период местные капиталисты, как правило, не имели господствующего влияния на государства, они играли ключевую роль в финансировании Индийского национального конгресса, крупнейшего из всех движений за независимость.

Мы рассмотрели вопрос, насколько колониальные администрации выполнили ту историческую миссию, которую определил для них Маркс, а именно – вырвать с корнем докапиталистические институты и поставить на их место капиталистические. В эпоху индустриализации их роль оказалась гораздо более неоднозначной[133]. Хотя в большей части колониального мира, в том числе в «крестьянских» колониях, наблюдался существенный рост применения наемного труда, как в абсолютном, так и в относительном выражении, правительство способствовало этому процессу зачастую лишь косвенно и неосознанно. Хотя из этого правила был ряд важных исключений, администрация колоний чаще всего стремилась ограничить куплю-продажу земли и тем самым избежать пролетаризации или задержать ее.

Колониализм внес существенный вклад в углубление такого разделения труда между странами, в рамках которого Запад (а позднее и Япония) экспортировали изделия обрабатывающей промышленности, а третий мир поставлял сырьевые товары. В середине XIX века для этого часто применялась сила оружия: империализм свободной торговли изменил условия внешней торговли для Китая и других независимых государств таким образом, что для них становилось выгоднее экспортировать сырьевые товары. Администрации колоний, в частности в Юго-Восточной Азии и Западной Африке, направляли инвестиции в расчете на укрепление конкурентных преимуществ этих территорий в экспортном сельском хозяйстве (Austin 2013). И все же, хотя это может показаться несколько противоестественным, в колониях наблюдался значительный рост обрабатывающей промышленности, особенно после 1930-х годов. Особенно большую роль в этом процессе играли правительства переселенческих колоний, где элите удалось добиться права на самоуправление. Однако в индустриальном развитии стран Южной и Юго-Восточной Азии иноземные властители тоже сыграли важную роль. Ни одно колониальное государство не превратилось в мотор догоняющего промышленного развития, о котором писал Гершенкрон. Однако во многих важных случаях оно постепенно оказывало все большую поддержку обрабатывающей промышленности – иногда, как в Индии, реагируя на давление со стороны предпринимателей и политических движений колонизированных стран.