Кембриджская история капитализма. Том 2. Распространение капитализма: 1848 — наши дни

Подводя итог, мы видим, что данные однозначно указывают на то, что крупные хозяйства «капиталистического» типа всегда являлись периферийным типом организации производства, и если и имели хоть какой-то вес в мировом производстве, то в ходе XX века он падал. Можно возразить: опираясь на данные о площади земель из переписей, мы занижаем долю «капиталистических» хозяйств и их рост во времени, поскольку они производительней остальных способов организации. В XIX веке на таком допущении строилось представление об их превосходстве. Однако эта гипотеза не подтверждается данными. Величина валового выпуска с единицы площади либо не связана, либо отрицательно связана с размерами хозяйства. Кроме того, в американских данных за основу статистики взята величина выручки, а не площадь земли.

Фундаментальный провал «капиталистического» способа организации производства – это специфическая особенность сельского хозяйства, и ей нужно найти какое-то объяснение. Проще всего успех семейных хозяйств объяснить вмешательством государства. В XX веке крупные хозяйства и, прежде всего, латифундии, имели дурную славу, и на то были идеологические и политические причины. С конца XIX века лозунг «Землю – крестьянам!», словно боевой клич, призывал к народным бунтам, и победоносные мексиканская и, в первую очередь, русская революция дали надежду на его осуществление. После Первой мировой войны руководители новых государств в Восточной Европе провели земельную реформу, чтобы с ее помощью завоевать поддержку населения и отбить желание идти по русскому пути (Jorgensen 2006). Схожим образом, опасаясь, что пример коммунистической революции в Китае станет заразительным, земельную реформу после Второй мировой войны предприняли страны Азии и другие развивающиеся государства. Кинг (King 1977) насчитывает двадцать три крупные земельные реформы в период после 1975 года. Однако потребность реформ остро ощущалась не только в бедных странах, над которыми нависала угроза революции. В Европе, где начиная с XIX века избирательными правами начали пользоваться арендаторы и сельскохозяйственные рабочие, земельная аристократия постепенно утратила часть своего политического влияния. В некоторых странах, например в Италии, латифундии разделили насильственным образом, тогда как в других, в том числе в Великобритании, помещиков заставили продать свои имения, установив запретительно высокие налоги на наследование и ограничив размер сельскохозяйственных рент в периоды высокой инфляции (Swinnen 2002).

Тем не менее государственное вмешательство – лишь одно, в лучшем случае, частичное объяснение успеха семейных хозяйств. Земельная реформа могла передать участки крестьянам, но она не гарантировала, что в долгосрочном периоде семейные хозяйства выживут в конкурентной борьбе, если при этом не будут жизнеспособны в экономическом плане. Были случаи, когда реформы в итоге кончались потерей новыми фермерами земли и хозяйств в пользу более крупных владений. Иногда они выживали только благодаря государственным субсидиям. Но в большинстве случаев семейные хозяйства действовали и процветали без особой помощи от властей. Причину их успеха можно сформулировать в одном предложении: издержки на надзор над наемными работниками в хозяйствах «капиталистического» типа превышали выгоды от возделывания земли в крупном хозяйстве и соответствующую экономию за счет расширения производства.