Кемер в объятиях ночи

Сосед Григорьева по даче, бывший инженер, выйдя на пенсию, тоже решил подзаработать в Америке, благо появилась возможность получить визу. Там он года полтора жил в Сан-Франциско в доме на берегу океана, купался ежедневно чуть ли не круглый год, хотя вода в океане даже летом оказалась не слишком-то и теплая, даже скорее холодная. Всем ему понравилась Америка — и еды много, и работы, а вот люди — не понравились, и поговорка расхожая ихняя не понравилась: „Не шути — делай деньги!“ В конечном итоге вернулся в Россию, и уже жил тут спокойно, не дергаясь, что есть места, где лучше. И в России можно было теперь заработать, а тут в Питере были и театры, и баня по субботам, и лыжи, и Токсово, и рыбалка, и друзья, которых знал сто лет, и разговоры обо всем. А в Америке болтать о некоторых вещах было неприлично, не принято, все играли в какой-то сплошной спектакль: нужно, чтобы муж жене говорил, что на работе все о’кей, на работе — что в семье все в порядке, детям — что и на работе и в семье все в порядке. Один его тамошний знакомый застрелился из-за своих личных проблем, а до этого все лыбился: „No problems!“ И как оказалось на похоронах, люди, с которыми он дружил и работал рядом много лет, вообще о нем ничего не знали.