Кемер в объятиях ночи

И озноб внутри сохранялся. Трясло Григорьева до самого вечера какими-то периодами то больше, то меньше, как бывает при гриппе, даже в сауне поколачивало. Даже когда лег в турецкой бане, которая называлась „хамам“, на горячую мраморную скамью, и то внутри сохранялся неприятный холодок.

Это было словно первый симптом простудного заболевания или любовной лихорадки. Он испугался этого чувства, поскольку однажды в студенчестве уже пережил схожее любовное безумие. Давно это было. Он тогда полюбил одну девушку, которая любила другого, а Григорьев это понять никак не мог. Они, девушка и ее парень, от Григорьева постоянно скрывались, поскольку девчонка не без причины опасалась возможных эксцессов. Вроде поначалу они с Григорьевым любили друг друга, и вдруг что-то произошло — внезапно отношения изменились. У нее вдруг появились неотложные дела, подготовка к экзаменам. Ну, и скажи, что у тебя другой, однако она ничего не говорила, и ясности не было. Потом она вообще куда-то исчезла, якобы уехала к больной бабушке. Григорьев, уже со сломанными любовью мозгами и в состоянии любовной лихорадки тут же вычислил и бабушку, и ее загородный дом и организовал там засаду: в кустах в саду заброшенного дома создал небольшой замаскированный наблюдательный пункт. Приехал утром пораньше, подождал минут десять, потом не вытерпел и решил заглянуть в окно. И тут же все и прояснилось: через окно он увидел две головы в постели на подушке, но и этому не поверил, а стал ждать, а потом парнишка вышел на крыльцо, баловень любви, зевая и почесываясь, побежал в туалет. Григорьев вошел в дом, они начали с этой самой подругой выяснять отношения. Потом, конечно, не удержался, парню все-таки заехал, уходя, в морду, но не сильно, впрочем, тот сразу и упал. Кричала тогда ему вслед, прикрывшись одеялом до подбородка: „Больше никогда не приходи! Никогда! Ты слышишь, никогда!“ Молодые тогда все были. Время постоянного поиска партнера, новые знакомства — в студенческой среде их всегда много, тусовки, вечеринки. А ведь Григорьеву и до сих пор ее было жаль. Но почему она тогда ушла? Тут была какая-то тайна, которую Григорьев так и не смог разгадать. Значит, тоже не понравился.

Но еще один раз они с ней тогда встретились и даже переспали. Пожалуй, только после близости, когда страсть немного пригасает, а уровень гормонов в крови падает, только и можно принимать трезвые решения. После этого они расстались уже навсегда — без злобы, с хорошей светлой грустью — она даже всплакнула, — и Григорьев больше никогда ее не видел. Потом кто-то рассказал, что она вышла замуж и родила ребенка. А за кого она вышла замуж: за того парня или за какого-нибудь другого — Григорьев уже не интересовался. Как-то однажды проходил мимо ее дома, промелькнула мысль подойти и просто посмотреть на окна, силуэт, что ли увидеть, но он этого делать не стал: снова мог начаться психоз. И потом еще: казалось, уже забыл, но однажды просто увидел в метро знакомый профиль, и ему обожгло все внутренности, защемило сердце, онемели губы.

Но куда же, черт возьми, Ирина исчезает каждый вечер? Все-таки интересно было бы знать. Конечно, если попробовать сопоставить факты. Выезжают несколько раз в год только женской компанией, без детей, куда-то исчезают ночами. Может быть, это и есть традиционный женский секс-туризм?

Вечером, как всегда ровно в девять, Григорьев спустился к бару у бассейна. Ни Олеси, ни Ирины нигде видно не было. Даже Наталья не появилась. Куда-то они все трое делись. Григорьев посидел за столиком один, впрочем, совсем недолго. Подсели незнакомые люди. Люди это были какие-то странные. Они, перебивая друг друга, рассказали ему про свою необыкновенную „счастливую“ сумку. Много лет у них была некая сумка для поездок, и в семье сложилось поверье, если ты ее берешь в дорогу, все будет удачно. Однажды дочь не взяла сумку и заболела в Египте и четыре дня провалялась в номере, притом, что пришлось вызывать врача. Потом уже они не взяли ее и были задержки рейсов и другие приключения, впрочем, хотя и неприятные, но самые что ни на есть обычные в туристическом бизнесе. Теперь они всегда брали эту сумку с собой, пусть даже в сложенном виде — много места она не занимает. Это еще одна известная черта человека, когда ему с чем-то везет, он сохраняет этот ритуал надолго и не решается его нарушать. В этом мире все влияет на все и это связи не всегда отчетливы. На этих связях основаны приметы.

Другой подсевший мужик рассказал про курортные ужасы:

— Пару лет назад отдыхал в Испании, в последний день все достал из сейфа, сложил в сумку и вышел из номера буквально на полчаса. Возвращаюсь: ничего нет — только паспорт и билет. Бегу в рецепцию: там говорят, что-де у нас такого не бывает, а полицию вызывать было уже поздно. Так и летел домой в футболке и шортах.