Кенгуру

— Читайте. Что это значит по-английски? Viceroy... Значит вице-король. Вот и думайте. Раз вице-король, то именины двадцатого.

Жожо с другой стороны стола махнула Варью рукой:

— Иди сюда, Ворон, я для тебя стул держу.

— Потом...

— Я что-то сказать тебе хочу.

— Сейчас вернусь,— сказал Варью, уходя к стойке.

Молодежь, набившаяся из-за дождя во внутреннее помещение кафе, во всю терзала музыкальный автомат. Многие даже не заметили, что дождь давно кончился. Ребята и девчонки танцевали шейк, а точнее, тряслись под музыку между стойкой и автоматом. Тряслись и смотрели на Аги из прачечной, которая, обнявшись со своим парнем, забыв о музыке, времени, обо всем на свете, извивалась в каком-то сонном экстазе. Время от времени кто-нибудь натыкался на край биллиарда, даже не замечая этого.

— Привет, тетя Манци,— сказал Варью, садясь на высокий табурет у стойки.

— Как живешь, Ворон? Трудная была неделя?

— Спасибо, тетя Манци, терпимо было.

— Что будешь пить?

— Сухой мартини со льдом. Какие новости, тетя Манци?

— Никаких, сынок. Все по-старому.

Варью смотрел, как она взбивает коктейль, бросает туда лед.

— Ольга не писала?

— Нет. С тех пор никаких известий. Ох, чуть не забыла, тут тебе что-то есть.— И тетя Манци вытащила из ящика свернутую бумажную салфетку, отдала ее Варью.— Йоцо просил это тебе передать. Вчера вечером он был здесь; выпил рюмку и ушел. Сегодня у него рейс.

Варью развернул салфетку. «Я снова говорил с начальником,— писал Йоцо.— В сентябре возьмут двух помощников шоферов. В Германии была авария. Привет, Йоцо». Варью свернул салфетку, сунул ее в карман. Медленно, смакуя, выпил мартини, искоса поглядывая на террасу и на ребят, танцующих у музыкального автомата. Жожо махала ему с террасы. Он положил на стойку деньги и вышел. Жожо посадила его рядом с собой.

— Так здорово, Ворон, что мы опять вместе!

— Здорово...

Цица, сидящая рядом с фармацевтом, следила за каждым их движением. Когда Иштван Варью поднял глаза, она тут же крикнула ему через стол:

— Слушай, Ворон, а что стало с той блондинкой, из-за которой ты в кенгуру превратился?

— Ничего не стало. Исчезла.

Жожо грохнула о стол донышком пивной бутылки и крикнула:

— Никакой он не кенгуру!

Цица пожимала плечом и хихикала.

— Он сам сказал, что в кенгуру превратился. Я-то тут при чем?

Варью отобрал у Жожо бутылку и медленно выпил из нее пиво.

— Правда ведь ты не кенгуру? — спросила Жожо.

— Нет, я кенгуру.

— Если ты меня любишь, ты не будешь кенгуру.

— Возьми-ка вот деньги и принеси два мартини. Выпью еще стакан и, может, обращусь обратно в ворона.

— И тогда будешь меня любить?

— Я и сейчас тебя люблю, только осталось во мне немного от кенгуру... Это, знаешь, вроде того... ну, если бы, скажем, человек собрался ехать в Ниццу посмотреть море и уже совсем к этой мысли привык — и вдруг вместо этого приезжает в Хортобадь, к рыбопитомникам.

— Почему к рыбопитомникам?

— Да так... Слушай, чем позже ты притащишь мартини, тем дольше я останусь кенгуру.

Жожо ушла к стойке и вскоре вернулась с двумя мартини. Они чокнулись, выпили. Жожо отпила из своего стакана глоток-другой и потом ловко подставила его Варью. Тот выпил и второй стакан, затем достал из кармана свернутую салфетку, внимательно прочел записку Йоцо. Жожо распирало от любопытства, она попыталась заглянуть в записку, но без особого успеха.

— Что это у тебя? — спросила она наконец.

— Письмо.

— От девки какой-нибудь?

— Да не от девки. Йоцо мне сообщает одну важную вещь.

— Йоцо? Не смеши меня. Йоцо пишет письма на салфетках?

— А что такого?

— Тогда покажи.

— Не покажу.

— Значит, от девки. Опять нашел кого-то...

— Жожо!..

За столом стало тихо, все смотрели на Варью и Жожо. Жожо встала и ушла к стойке.

Цица навалилась на стол и меж бутылок шепнула Варью:

— Ужасно, что ты все еще кенгуру... Когда это у тебя пройдет, скажи. Я...

— Скажу,— прервал ее Варью, искоса поглядывая на стойку. Он видел, как Жожо разговаривает о чем-то с тетей Манци, потом берет еще два мартини и выходит на террасу.

— Твое счастье. Действительно от Йоцо,— сказала Жожо, садясь к столу.

— Почему бы нам не пойти куда-нибудь? — повернулся к ней Варью.

— Выпьем и пойдем, пока снова дождь не начался.

— Не начнется. Вон уже луна вышла над Ферихедем.

— Гремит где-то.

— А. Это в Будаэрше или еще дальше.— Варью поднял стакан.

Выпили. Жожо поверх стакана пыталась заглянуть парню в глаза, но ничего у нее не получалось. Варью и был, и словно не был здесь. Жожо стало грустно. Оставалось надеяться только на мартини, она осторожно подменила пустой стакан Варью своим, едва отпитым. Варью в это время через стол делал внушение Пётике:

— Йоцо рассказывал, ты в последнее время захаживаешь к ним...

— Ну, предположим.

— Кончится тем, что мне придется тебя наказать.

— За что, Ворон?

— За длинный язык.

— И ты меня накажешь?

— Накажу. А как — еще придумаю.

— Ой, как интересно! Обязательно скажи, когда будешь наказывать,— захихикала Пётике.