Кенигсмарк

Две большие, отделанные деревом комнаты во втором этаже, в северной части замка, т. е. на стороне, противоположной площади.

Моя рабочая комната обращена к террасе. Через открытое окно я вижу пред собой чёрное море деревьев под жёлтым небом. Абсолютная тишина.

Другая комната, более весёлая, обращена, своими двумя окнами к оврагу, где ревёт Мельна, а за оврагом видна Королевская площадь, казармы 182 — го пехотного полка, собор, грубо окрашенный. Внизу я вижу что-то белое, словно кусок ваты, который катится по двум синим параллельным линиям: это ганноверский поезд, с которым я приехал.

Большое спасибо тому, кто распорядился устроить меня в этом корпусе здания. Огромный камин, с любопытными железными украшениями; он относится к той эпохе, когда немецкий вкус не успел ещё так непоправимо себя скомпрометировать.

Моё помещение находится в самом конце замка, как раз над так называемой оружейной залой. Эта зала, наиболее интересная, теперь почти, можно сказать, лишена своих главных украшений. Из неё убрали прекрасные доспехи великих бургграфов, Гетца фон Вертейдиген-Лаутенбурга, бывшего правой рукой Альберта-Медведя, Мильтиада Бусмана, ранившего Генриха-Льва, Кадвалла, упоминаемого у Гюго; шлем этого Кадвалла до сих пор ещё хранит знак ужасного удара палицею, который ему нанёс в Бувине великан Вильгельм де Барр.

ИХ ВЫСОЧЕСТВА

Великий герцог занимает апартаменты во втором этаже дворца. Его комната, так же, как и комната Людовика XIV, находится посредине главного корпуса. Его рабочий кабинет расположен справа и окнами выходит в парк.

Сюда, на следующий день по моём прибытии, в десять часов утра, ввёл меня Кессель.

Великий герцог сидел за работой у очень простого письменного стола, в стиле Людовика XV.

Он встал и протянул мне руку.

— Господин Виньерт, мне нет надобности передавать вам содержание письма графа де Марсе, который даёт о вас самый хороший отзыв. Я знаю, что на вас остановил свой просвещённый выбор министр иностранных дел Франции. Я не могу не выразить вам моего полного удовлетворения такой рекомендацией. Я хотел бы, чтобы вы испытали в Лаутенбурге хоть часть того удовольствия, которое доставит нам ваше пребывание здесь.

Великий герцог мужчина высокого роста; он только на год моложе своего старшего брата, покойного великого герцога Рудольфа. Он родился в 1868 г., так что ему теперь сорок пять лет. Блондин, с небольшой лысиной, весь бритый, он сначала пристально всматривается в вас своими голубыми глазами, а потом его взор начинает блуждать по сторонам. За исключением торжественных случаев, я всегда его видел одетым в обыкновенную форму дивизионного генерала, ярко-синего цвета, без орденов. У него нежные руки, и он самодовольно их разглядывает.

— Майор Кессель, — продолжал он, — может быть, уже объяснил вам, в чём будут состоять ваши обязанности. Нет надобности к этому прибавлять, что я предоставляю вам самую широкую свободу в вопросе о том, как их нужно понимать. Вы знаете, конечно, что мой сын приписан к Кильскому университету; я хочу, чтобы он сдал там все экзамены. Вам придётся, таким образом, познакомиться с программами. Вы можете выбрать методу, какую вам будет угодно. Главное внимание вы должны обращать на историю и литературу. Я не знаю ваших политических взглядов, — прибавил он, улыбаясь, — но я себе представляю, что они должны быть слегка либеральными. Не думайте, что вы должны изменить их. Либерализм опасен только для демократий. Проницательный глава государства всегда сумеет блестяще использовать его.

Он позвонил.

— Скажите герцогу Иоахиму, что я его жду в моём кабинете.

Мой ученик — молодой человек высокого роста, светлый блондин с несколько сонным выражением лица. Я понял, что мне никогда не придётся сдерживать живость его ума.

— Иоахим, — сказал великий герцог голосом менее мягким, чем он говорил со мной, — вот господин Виньерт, ваш новый профессор истории и литературы. Надеюсь, что вы теперь будете больше успевать, чем вы успевали при Ульрихте. Какую отметку получил он, Кессель, на последнем испытании по тактике?

— 8, при двадцатибалльной системе, ваше высочество.

— Это мало. Я желаю, чтобы в будущем вы получали средние баллы. Вы можете удалиться.

Молодой человек удалился с плохо скрываемой радостью.

— Вы видите, — сказал великий герцог, снова обращаясь к нам, — что вы можете безусловно полагаться на мой авторитет. Ставьте моему сыну отметки справедливо, я даже сказал бы, строго. С моей стороны вы всегда будете встречать одно одобрение.

Он жестом дал нам понять, что аудиенция кончена.