Кентарх

Что он там помнит, Михаил так и не понял. Потому что не успел он справиться с позывами, как получил мощный удар коленом в лицо. Все. Занавес. Темнота. Очень может быть, что вот сейчас он очнется в своем реальном теле. Что-то у него как-то не заладилось с этим клятым Средневековьем. Может, ну его, так-то жадничать, и вселиться в какой-нибудь более цивилизованный мир. Да, получится прожить не так много жизней, но и эти вот мучения благостными как-то не назовешь.

– Очнулся? Вот и хорошо. Теперь ты понял, что значит сойтись с врагом лицом к лицу? Это тебе не ножички метать. Да и топоры твои мало чем помогут, если воин не в коже или стеганке. И тем более если будет видеть тебя. Увернуться или защититься от топора не так уж и сложно, – наставительным тоном произнес Сьорен, стоявший над распластавшимся на траве Михаилом с кожаным ведром в руках.

– Я это понял. А теперь, может, ты начнешь меня учить, – пересиливая боль, произнес Михаил.

– А я тебя уже учу. Ты не умеешь терпеть боль. Каждый раз вздрагиваешь, когда понимаешь, что сейчас тебя опять ударят. Потому что ты трус. И эту трусость нужно из тебя выбивать.

– Или сломать меня.

– Или сломать, – с самодовольной улыбкой произнес варяг.

– Хочешь доказать всем, что внутри меня сидит простой холоп?

– Тебя приняли в дружину. Ты стал членом семьи. И либо будешь достойным этой чести. Либо умрешь. Мы своих не холопим.

– Я тебя понял, Сьорен. – Михаил вполовину притупил боль и поднялся. – Но так ты меня ничему не научишь. Только забьешь насмерть.

– Значит, судьба твоя такая, – равнодушно пожал плечами воин.

Вот так и закончилось первое занятие Романова. Тело болело нещадно. Ему досталось настолько серьезно, что даже сочное мясо подстреленного тура в горло не лезло. Бог весть, что занесло этого бедолагу на этот островок. Возможно, та же злая судьба, по воле которой тут оказался и Михаил.

Впрочем, стенать и жалеть себя – последнее дело. Никто не обещал, что будет легко. И если не можешь переломить ситуацию, подойди к решению проблемы с другой стороны. Вот как-то плевать на то, как к нему относится Сьорен и разделяющие его мнение. Ларс мужик умный и пользу от Михаила видит. А потому нужно сделать так, чтобы пользы той было как можно больше.

Что же до драки… Дело это наживное. Тут всего-то нужно, чтобы ему начали показывать приемы. Поставит он их быстро. С реакцией у него полный порядок. Так что лучшим не лучшим, но бойцом на уровне он станет. В этом никаких сомнений.

Поев, Романов отправился на берег, выискивая подходящий материал. Ярл сильно удивился, когда парнишка начал стаскивать на ладью разные камни. Но одернул попытавшегося было его остановить воина. Мол, тому и так есть чем заняться.

Михаилу нужен был результат. Не немедленный, но уже к концу дня. Вообще-то отбитое и ноющее тело не больно-то способствовало продуктивному труду. Но выхода все одно нет, а потому работал он не покладая рук. Сильно помогала способность притуплять боль. Жаль только, ее нельзя было и вовсе свести на нет. Если он отключал болевые рецепторы, то вместе с этим снижалась и чувствительность, а те же пальцы становились как ватные. Словом, если лежать поленом, то нормально, если работать, то никуда не годится. А так да, побаливает, но вместе с тем и конечностями вполне владеет.

Вооружившись молотком, Михаил сначала придал одному из подобранных сланцевых песчаников более или менее круглую форму. Наметил центр и начал сверлить отверстие. Сомнительно, чтобы для этого ему позволили воспользоваться кузнечным инструментом, поэтому он пользовал собственноручно выкованный нож.

При этом ловил на себе неодобрительные взгляды. Плохое, хорошее, но это оружие, к тому же уже испившее вражеской крови. А с ним вот так неуважительно. Ох уж ему этот культ воина… или как это все у варягов называется.

Если долго мучиться, то что-нибудь получится. Проделав отверстие необходимого диаметра, он приступил к шлифовке боковой поверхности, используя другой камень, не забывая обильно смачивать обе поверхности, смывая получающийся абразив.

Наконец он насадил камень на ось им же изготовленного редуктора и с помощью другого камня начал обтачивать кромку. Дело шло туго. Но прогресс все же был. Правда, о точности тут говорить не приходилось. Как ни старался он, вытачивая детали, заметного биения избежать все же не получилось. Но, как уже говорилось, удалось добиться достаточной точности, чтобы составить конкуренцию ручной работе и несравнимой скорости.

К вечеру точильный камень был готов. Разумеется, о тонкой заточке тут не могло быть и речи. Зато грубую можно было провести в разы быстрее. Что Романов и продемонстрировал на куске железа, в который превратился его нож после работы в качестве резца по камню.