Кентарх

Правда, это вовсе не умаляло значение острова, благодаря его гарнизону удавалось удерживать весь архипелаг. Что вовсе не лишнее, учитывая близость территорий, захваченных сельджуками. Он же был перевалочной базой по пути на Кипр и в Антиохию, единственную фему, которая целиком смогла выстоять против турок. Иное дело, что турки пока не помышляли о захвате островов, и войска изнывали от безделья.

Признаться, подобная мягкотелость Никифора, да еще и поддержанная Алексеем, Михаила удивляла. Да, они великолепные воины, и разбрасываться столь ценным ресурсом глупо. Но эти ребятки получали за свою службу не просто хорошую плату, а прямо-таки небывалую. А кому много дается, с того много и спрашивается.

С другой стороны, несмотря на то что он не одобрял мягкость приговора, расстроен этим не был. Все же соотечественники. И пусть все эти древляне, поляне, вятичи и иже с ними частенько друг друга ненавидели и готовы были резаться до последнего, для Романова они все были россиянами. Вот не мог он их воспринимать по-другому. Даже когда шел на штурм башни. Понимал, что иначе нельзя. Что он в ответе в первую очередь за пограничников. Дрался в полную силу, и палец на спусковом крючке ни разу не дрогнул. Однако действия свои не одобрял.

Алексей же в этом усмотрел другой смысл, попеняв Михаилу, что личное нужно оставлять в стороне в угоду политике и интересам государства. Это он про неприязнь к князю Олегу, который также оказался в числе сосланных. И если до этого занимал должность сотника, то теперь стал простым воем. В назидание, так сказать.

– Все еще не одобряешь? – поинтересовался подошедший со спины Алексей.

– Кто я такой, чтобы одобрять или не одобрять решение императора? – обернувшись к нему и должным образом поклонившись, возразил Михаил.

– Но мнение свое ты имеешь, – не спрашивая, а констатируя, произнес Комнин.

– Это не имеет значения, потому что приказ я выполню в любом случае.

– И я это оценил.

– Господин, мы уже почти четверо суток в столице. Если я тебе нужен, то могу остаться. Но тогда позволь отправить обратно моих людей. Пограничное осталось практически без защиты. Если турки узнают об этом, может случиться беда. Уж больно они злы на нас.

– Хорошо. Я распоряжусь выделить корабль и переправить вас через пролив.

– Благодарю, господин.

– Ирина вернулась. Поведала много интересного, – вперив в Михаила твердый взгляд, произнес Комнин.

– И что именно?

– Например, то, что ты производишь куда больше арбалетов, чем указываешь.

– Уверен, что Зосима тебе уже давно доложил об этом.

– Доложил. Только ты все же смог его одурачить, и он указывал цифру вдвое меньшую.

Если Зосиму Михаил мог посылать лесом, заявляя, что держит перед ним отчет только за деньги, полученные от Комнина, то Ирину игнорировать подобным образом не получилось. Пришлось показывать ей все. И отвечать на вопросы без утайки. Была надежда, что удастся привлечь ее на свою сторону, используя ее чувства. Но, похоже, таковых у нее не было, а Михаил был лишь увлечением и капризом. Во всяком случае, она прекрасно умела расставлять приоритеты, и брат у нее был куда выше.

– Я не дурачил Зосиму. Просто не видел необходимости посвящать его в свои дела.

– Твои дела?

– А разве нет, господин? С нас служба и безопасность на границе. Как мы этого добьемся, наши трудности. Мы должны ежегодно выплачивать тебе определенную сумму долга. От податей освобождены. Я ничего не нарушил.

– За исключением того, что скрыл от меня большие доходы.

– Меня из неволи ты не выкупал, господин. Дом и все, что в нем находится, построено и куплено на мои средства.

– Но ты находишься на службе императора и получаешь жалованье. С любого дополнительного промысла ты должен платить налог в казну. Таков закон. К тому же ты наладил выплавку железа и стали. А этим и вовсе можно заниматься только с дозволения императора.

– Пограничникам позволены любые промыслы.

– Ты не пограничник, – покачав головой, возразил Комнин. – И в любом случае товары, являющиеся монополией императора, должны поступать в казну.

– Хочешь сказать, что я преступник.

– Именно. Причем преступление против казны в империи едва ли не самое тяжкое. Да, у тебя вроде как не было умысла, и ты считал, что находишься в привилегированном положении. Но на деле это не так.

– И почему мне об этом не сказали раньше?

– А почему ты этим не поинтересовался?

– Вот, значит, как. И что теперь со мной будет?

– Это правильный вопрос. Но для начала ты откровенно ответишь о возможностях твоей мастерской и литейной.

– Я все откровенно рассказал Ирине. В день моя мастерская способна изготовить один арбалет.

– С редуктором или без?

– Все равно.

– Металл?

– Одна печь дает в сутки три плавки с крицей весом около одного кентинария[40], при обработке на выходе получается примерно одна артава[41] железа. За день удается получить порядка одного медимна стали[42].

– То есть ты хочешь сказать, что за день одна-единственная печь и несколько калек способны выдать три артавы железа и медимн стали.

– Два кентинария железа и один медимн стали, – уточнил Михаил.