Кентерберийские рассказы

Того, что вам вовеки не измыслить.

Попробую так просто перечислить

То, что само собой на ум придет,

А тот, кто ведает, пусть разберет.

       Цветные земли, сера и зола,

Сосуды из графита и стекла,

Реторты, колбы, тигли и фиалы,

Сублиматории и уриналы,[279]

Куб перегонный, волоски к весам

И прочий никому не нужный хлам.

Орех красильный, мочевой пузырь,

Мышьяк и сера, ртуть и нашатырь,

Четыре элемента свойств летучих,

Непознанных, коварных и могучих.

А разных трав, так тех не перечесть,

Когда бы захотел я все привесть.

Но валерьян, репей и лунный корень[280]

Упомяну — они смягчают горе.

       Мы тигель калим день и ночь, реторту,

А там, глядишь, опять наш сплав ни к черту.

И вот опять до света кальцинируй,

Подцвечивай, цеди и дистиллируй

Сквозь глину, мел, а то и сквозь белок,

Сквозь соль, буру, поташ, золу, песок,

Сквозь реальгар,[281] вощеную холстину

И с волосами смешанную глину,

Сквозь разный уголь, воск, сухой навоз;

Подмешивай селитру, купорос,

Сурьму и сурик, серу и мышьяк,

Иль винный камень, бурый железняк,

Иль сплавы всякие, коагулаты,

Которые металлами богаты.

Как будто дело и к концу подходит,

Смесь зашипит, забулькает, забродит —

Тогда мешай, болтай и цементируй[282]

И серебром составы цитринируй.[283]

А выплавишь, испробуешь — и вот

В итоге новый припиши расход.

       Еще скажу, что существуют в мире

Семь твердых тел, летучих же четыре.

Хозяин мой так часто их твердил,

Что наконец и я их заучил.

Летучие — мышьяк, ртуть, также сера

И нашатырь. Иная твердых мера

И знак иной: у злата — солнца зрак,

У серебра — луны ущербной знак;

Железо — Марс, Меркурий — это ртуть

(Он и в металле хочет обмануть),

Сатурн — свинец, а олово — Юпитер,

И медь — Венера. Сотни колб я вытер,

И хоть бы зернышко одно на дне,

Хоть отблеск солнечный увидеть мне.

       И кто ввязался в наше ремесло,

Тому конец. С собою унесло

Оно богатств и жизней очень много.

В нем к разоренью верная дорога.

И кто безумство хочет проявить,

Пускай начнет он золото варить.

Кого к себе обогащенье манит,

Пускай философом несчастный станет.[284]

По-вашему, нетрудно изучить

Искусство это? Нет! И можно быть

Каноником начитанным иль братом,

Священником, иль клерком, иль прелатом,

А этого искусства не постичь —

Такая в нем нелепица и дичь.

А неученому так и подавно

Ввек не понять науки своенравной.

Но будь он книжник или будь невежда,

Добиться цели — тщетная надежда.

Исход трудов, увы, сравняет всех.

Недостижим в алхимии успех.

       Забыл еще сказать я о бутылках,

О едких водах, кислоте, опилках,

О растворении сгущенных тел

И о сгущенье, коль осадок сел,

О разных маслах, о заморской вате,—

Все рассказать, так Библии не хватит

И самой толстой; эти имена

Забыть хотел бы. Всем одна цена.

Об этом всём я зря разговорился,

От этих дел и черт бы сам взбесился.

       Ну, дьявол с ним! Еще хочу сказать,

Что философский камень добывать

Стремимся все, а этот эликсир

Помог бы нам перевернуть весь мир.[285]

Но дело в том, что, сколько мы ни бьемся

(Иной раз кажется, что надорвемся),

А эликсира в колбах нет следа.

Но нас не покидает никогда

Надежда, что на дне он заблестит

И все расходы наши возместит;

А не надейся мы, наш труд и горе

С ума свели бы нас, несчастных, вскоре.

И, на беду, надежда та крепка,

До самой смерти манит дурака.

И ремесло свое он не клянет:

Он сладость в горечи его найдет.

Алхимиков уж таковы замашки,—

Они постель заложат и рубашку

И плащ последний лучше продадут,

Чем скрытые мечтанья предадут.

Скорей они кого-нибудь задушат,

Чем хоть на сутки печь свою затушат.

Не успокоятся, пока до нитки

Их не обчистит поставщик их прыткий.

Узнать легко их: щеки впалы, серы,

Всегда от них исходит запах серы,

Они грязны, вонючи, что козел;

Хотя бы за версту любой прошел —

И то зловонием вам в нос ударит

От копоти, кислот и всякой гари.

       По запаху, по нищенской одежде

Узнаете алхимика вы прежде,

Чем слово молвит. Если же их спросят,

Зачем они такие тряпки носят,

Они тотчас вам на ухо зашепчут,

Что так секрет они сокроют крепче

И что, мол, если б их подстерегли,

Они б и жизни не уберегли.

Так и дурачат разных простаков.

       Эх, вспомнить тошно, что и сам таков!

Но свой рассказ хочу в русло направить.

Пред тем как на огонь горшок поставить

С известной порцией цветных металлов

Иль жидкостей, а иногда кристаллов,

Хозяин смесь ту составляет сам,

И — должное хозяину воздам —

Чтобы обязанность исполнить эту,

Искуснее его на свете нету.

Но хоть о том уже молва идет,

А каждый раз в беду он попадет.

И знаете, как это с ним бывает?

Вот он сосуд как следует взболтает

И в печь поставит, а тот трах — и вдрызг

Расплещется на миллионы брызг.

В металлах тех такая скрыта сила,

Что лишь стена бы их остановила,

И то из камня, на крутом растворе.

Ту силу нам не удержать в затворе.

Насквозь стена и настежь потолок,—

И эликсира драгоценный сок

Разбрызнут по полу, впитался в щели,

А твердые частицы улетели

В проломы стен иль облепили свод.

Таков обычный опытов исход.

Хоть сатана и не являлся нам,

Но думаю, что пребывает сам

Он в это время где-нибудь в соседстве.

Где сатана, там жди греха и бедствий.

В аду, где он хозяин и владыка,

Не больше муки, и тоски великой,

И гнева, и попреков, и раздоров,

И бесконечных бесполезных споров.