Кентерберийские рассказы

Как на заре ее счастливых дней.

У них в душе единая царила,

Казалось, воля. То, чему был рад

Ее супруг, и ей желанно было.

И жизнь их наполняли мир и лад.

Гризельда доказала, что преград

Не ведает любовь супруги верной,

Всегда послушной, преданной безмерно.

Жестокость государя всю страну

Весьма смущала. Люди говорили,

Что, взяв себе безродную жену,

Ее детей он сам обрек могиле.

Не удивляюсь, что везде ходили

Такие слухи: всяк был убежден,

Что дочь и сын вкушают вечный сон.

Народ, любивший Вальтера доселе,

Его душой возненавидел всей.

Да может ли убийца, в самом деле,

Кому-нибудь быть дорог из людей?

Но от затеи не хотел своей

Маркграф отречься, как бы ни роптали,—

Жену испытывать решил он дале.

Когда исполнилось двенадцать лет

Их дочери, он, с помощью обмана

И заметя своих деяний след,

Добился грамоты от Ватикана,

Для замысла его весьма желанной:

В ней разрешен ему был новый брак.

А с грамотою дело было так,

Что булла папская по наущенью

Гонца была подделана; и вот

Маркграф имел от Рима разрешенье

Произвести с женой своей развод,

Чтобы с собою примирить народ.

И эта булла ложная повсюду

Была прочитана простому люду.

Все верили, что так оно и есть,—

Всех убедила подлая бумажка.

Когда ж дошла и до Гризельды весть,

Ей, полагаю, стало очень тяжко.

Однако скрыла скорбь свою бедняжка;

Она решила, как досель, и впредь

Безропотно страданья все терпеть,

Всегда сообразуясь только с волей

Того, кому и телом и душой

Она принадлежит в земной юдоли.

Чтобы скорей рассказ продвинуть свой,

Скажу, что Вальтер собственной рукой

Письмо поспешно написал в Болонью

С ужасной просьбой, полной беззаконья.

Он графа Панико, что там женат

Был на сестре его все годы эти,

Просил прислать детей своих назад,

Но так, чтоб не узнал никто на свете

Никоим образом, чьи это дети.

Однако же прибыть они должны

Блестящей свитою окружены,

А девочка объявлена невестой

Салуццкого владыки. Граф тотчас

Для сбора время объявил и место,

И в тот же день, в румяный утра час,

Блестящая вся свита собралась.

Сверкала девочка своим нарядом,

А брат ее верхом скакал с ней рядом.

Все за невестой двинулись вперед.

На ней сияли ярко самоцветы;

Роскошно был и брат ее одет,

Хотя он жил всего восьмое лето.

И вся толпа ликующая эта

В Салуццо-город скачет день за днем.

А мы теперь к маркграфу перейдем,

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

Ужаснее всех прочих испытанье

Маркграф измыслил для жены своей,

Чтобы узнать, не вызвали ль страданья

Тень озлобления в душе у ней,

Не стала ли любовь ее слабей.

И вот однажды к ней такое слово

Он обратил, принявши вид суровый:

«Я признаю, Гризельда: много лет

Вы были мне супругою примерной;

Хоть нищенкой вы родились на свет,

Я нрав ценил ваш, ласковый и верный.

Но государям рок немилосердный

Порой о чувствах забывать велит:

В высоком сане рабский жребий скрыт.

Мне не дано как пахарю простому

Жизнь провести свою. Кричит народ,

Чтоб я жену другую ввел в хоромы,

И папа разрешенье мне дает

На то, чтоб с вами учинить развод.

А потому вам, не таясь, скажу я:

Решил я взять себе жену другую.

Прошу безропотно ей место дать,

А что вы принесли сюда с собою,

То разрешаю вам обратно взять.

На дом отца дворцовые покои

Должны сменить вы. В жизни никакое

Не вечно благоденствие, увы!

Послушной будете, надеюсь, вы».

В ответ Гризельда, полная смиренья,

Сказала так: «Считала я всегда,

Что между мной и вами нет сравненья.

Мой повелитель! Эти все года,

Поверьте, я не мнила никогда,

Что вам достойна быть простой прислугой,

Не только что законною супругой.

Свидетель мне предвечный судия,

Что в вашем доме с самого начала

Себя отнюдь не госпожою я,

А лишь служанкой скромной ощущала.

И — много ль мне осталось жить иль мало —

Мне на роду написано судьбой

Быть до могилы вашею рабой.

За то, что мне, безродной и убогой,

В чести прожить вы дали столько лет,

Я на коленях умоляю бога:

Да охранит он вас от всяких бед!

Вот все, что вам могу сказать в ответ.

К отцу вернусь я с радостью — с ним вместе

До смерти проживу в родимом месте.

Рассказ пристава церковного суда

Где я впервые взор открыла свой,

Там жизнь окончу и сойду в могилу

Душой и телом чистою вдовой.

Вам девственность свою я посвятила,

Вам верность, будучи женой, хранила,

И потому избави бог, чтоб вас

Я предала и с кем-нибудь сошлась.

Пошли вам небо от супруги новой

Дни счастья и покоя без числа!

Освободить ей место я готова,

Где столько лет в блаженстве прожила.

Коль вы хотите, чтобы я ушла

От вас, мой господин, моя отрада,

Желанье ваше я исполнить рада.

Вы мне велите взять добро свое.

Но как приказ ваш мне исполнить честно?

Я принесла с собою лишь тряпье.

И где оно теперь, мне неизвестно.

О боже мой! Как нежно, как чудесно

Звучала ваша речь, сиял ваш взгляд,

Когда венчальный нас вязал обряд!

Не лжет, увы, народное присловье —

Его правдивость горько на себе

Я испытала: с новою любовью

Соперничать, любовь, нельзя тебе.

Но не скорблю я о своей судьбе.

Я б лучше умерла, чем пожалела,

Что вам и душу отдала и тело.

Вы знаете: наряд презренный мой

Сменили вы на пышный и богатый,

Когда невестой увели с собой.

Лишь наготу и верность к вам в палаты,

Мой господин, я принесла когда-то.

Все, что на мне, с кольцом венчальным вам