Кьеркегор

Предположим, наша бабочка расправляет крылья и взлетает. Мы видим ее в определенном месте (здесь) и в определенный момент времени (сейчас). Чуть дальше порхает другая бабочка, для которой существуют свои «здесь» и «сейчас». Диалектика Гегеля учит, что понятия «здесь» и «сейчас» представляют собой не абсолютную, но относительную реальность, выражающую (синтез) единство нашего чувственного восприятия. Снятие – это понятие, указывающее на то, что внутри синтеза (единения) продолжают существовать различные составляющие его моменты. Однако эти моменты являют собой уже не абсолютную, а, скорее, относительную реальность: хотя может существовать множество «здесь» и «сейчас», наше восприятие все равно остается единым и целостным. В рамках экзистенциальной диалектики Кьеркегора преодолеть эти «здесь» и «сейчас» далеко не так просто. Как раз наоборот, нельзя относиться безразлично к «здесь» и «сейчас», когда жизнь предлагает нам великое множество вариантов. Мы не обладаем о себе научными познаниями, а лишь знаем себя на основании личного опыта как конкретного индивида, который любит, страдает и умирает. Для Кьеркегора эти противоречия нельзя устранить в реальности. Да, это можно сделать в воображении либо в выдуманной действительности, но в реальной жизни, отталкивающейся от индивида и субъективности, нечто подобное представляется невозможным. Поэтому главное, чему нас должна научить экзистенциальная диалектика, сводится к тому, что субъективность есть истина, о чем наглядно свидетельствует страдание, ибо оно представляет собой не какую-то концепцию, основанную на объективных муках, но субъективные мучения конкретно взятого индивида. В вопросах религии, к примеру, гегелевская диалектика начинает с культа, переходит к детерминированной религии и заканчивает религией откровения, которая через опосредование осуществляет переход от всеобщности к обособлению, а потом и к выявлению. Что же касается экзистенциальной диалектики, то она движется намного медленнее. Поскольку религия представляет собой преимущественно отношения индивида, или субъективности, с абсолютом, то об этих отношениях следует задуматься. Именно это наделяет христианство качествами религии. И что же мы видим в христианстве? Бога, позиционирующего себя как человека; Спасителя, который не может спасти самого себя; грешника, существо несовершенное, вступающего в контакт с Богом, существом совершенным. Из этого напрашивается вывод о том, что христианство есть, по сути, не что иное, как парадокс. А парадокс является не знанием и не логической уступкой, а, скорее, категорией, то есть структурой, придающей воззрениям и концепциям определенную форму. К парадоксальной концепции можно подходить с точки зрения не разума, а веры. Но что есть вера? Это субъективная убежденность, требующая определенного поведения и соответствующего ей образа жизни. Верить означает быть. Поэтому с позиции христианина ни о каком синтезе в данном случае и речи быть не может по той простой причине, что в основе веры лежит парадокс («Дневники», VIII, А 11). Ключевые категории религиозной мысли выходят за рамки мышления, не могут быть объектом синтеза, их нельзя анализировать под углом объективного, абсолютного знания. Человек есть и всегда будет оставаться грешником. Его природу не уничтожить неким высшим опосредованием, и парадокс, который представляет собой христианство, никуда не денется.

Предложенный Кьеркегором парадокс здесь противопоставляется опосредованию и синтезу и выступает в роли движущей силы экзистенциальной диалектики. Если диалектика Гегеля стремится к примирению различных членов через опосредование, – примирение и опосредование впоследствии должны привести к истине, – то диалектика Кьеркегора призвана указывать на невозможность примирения противоположностей и выявлять вышеозначенный парадокс как форму высшей истины, как истину, выражающую непреходящий антагонизм между человеком и абсолютом.

Как мы только что видели, никакого скачка между патетикой и диалектикой не наблюдается, здесь более уместно говорить о постоянном развитии. Эта преемственность между патетикой и диалектикой, между страданием и различными позициями человека по отношению к существованию имеют своей целью «постичь отношения с абсолютом». Из усилий, направленных на это постижение, Кьеркегор выводит два типа религиозности как индивидуальной позиции по отношению к религии: религиозность А и религиозность В.