Кероглу.Азербайджанский народный эпос.(перепечатано с издания 1940 года " Кёр-оглы")

Джунун Кероглу послужит, любя,
Пусть хлещет огонь, врага ослепя.
Посадит он на Гырата тебя,
Звать сыном станет тебя Кероглу.

Эйваз:

Коль бой начну — не будет мне преград.
Враг в страхе отведет блудливый взгляд.
Нет, мне не страшен Кероглу, Гырат, —
Ведь нас тэкэ-туркменами зовут!

Ашуг Джунун нашел то, что искал. Поэтому, не теряя времени, на другой же день после свадьбы пустился он в обратный путь. Обратясь в вихрь в пут летел, бушевал, нигде не спал, не отдыхал, долго ли ехал, коротко ли, как-то раз на рассвете добрался, на конец, до Ченлибеля. Там разнеслась весть, что ашуг Джунун вернулся. Игиды, женщины — все окружили Джунуна.

Кероглу спросил:

— Рассказывай, ашуг Джунун, откуда ты едешь? Где был так долго? Что видел, что слышал?

Прижал ашуг Джунун к груди трехструнный саз и запел:

Я обошел кочевья, города
Весну и зиму, брат мой, видел я,
Скитался по горам и по долам,
Блеск родниковой мяты видел я.

Стал горный снег оттаивать вдали.

Айвовые деревья зацвели.
Ушла зима — и светел лик земли.
И много птиц слыхал и видел я.

Бродил один я много дней подряд,

Прошел долины, тропы горных гряд,
Дворцы Алеппо видел и Багдад,
Рассветы и закаты видел я.

Отвесный зной и холод горных стуж,

И Кагызман, и Каре, Стамбул и Муш,
Чанаккала, затем Сарыкамыш, [69]Игидов в тяжких латах видел я.

Когда Аладжалар

[70]перевалил,Когда по Эрзеруму проходил, —
Один другого в поединке бил —
И недругов проклятых видел я.

Игида с острой саблей до колен,

Не знающего страха и измен
Гассабоглу Эйваза средь туркмен,
И мужество во взглядах видел я.

Коль пир — он возглавляет торжество.

Коль бой — не отступиться от него.
И сорок дев, встречающих его
В сияющих нарядах, — видел я.

Парит он, словно сокол в небесах,

Сердца его врагов сжимает страх.
Гостей обходит кравчий на пирах.
Сверканье струн крылатых видел я.

Ашуг Джунун правдивый вел рассказ.

Полмира обошел я, торопясь,
Таких же, как Нигяр и как Эйваз,
Впервые в жизни вместе б видел я.

Песня была окончена. И все, что сказал под звуки саза, ашуг Джунун повторил снова. Он так расписал Эйваза, что все, еще не видя и не зная его, пленились им.

— Ну, Кероглу, что ты теперь думаешь делать? — спросил Джунун.

Посмотрел Кероглу на удальцов, посмотрел на голубоглазую Нигяр и запел:

Богатство у неба бы я попросил,
Чтоб был бы в Кахетии сад у меня,
И мраморный был бы бассейн и покой
В три цвета, чтоб радовал взгляд у меня.

Стальные наплечники тоже нужны,

Игиды — с одной и с другой стороны.
Мой дом — Ченлибель, он венец вышины,
И сердце пусть бьется с ним в лад у меня.

Не молод, знаком я со злом и добром,

И брови творец очертил мне пером,
Хочу я, пируя в меджлисе моем,
Чтоб кравчим Эйваз был, мой сын у меня.

Едва песня была окончена, как Нигяр-ханум подмигнула виночерпию. Тотчас было освобождено место, разостланы суфры. Вошел виночерпий. Рассказывают, что каждая чаша Кероглу вмещала ровно полбурдюка вина. Выпив одну, Кероглу сказал Дели-Мехтеру:

— А ну-ка, оседлай Гырата!

Дели-Мехтер оседлал коня и подвел к Кероглу. Кероглу попрощался с женщинами, удальцами и, когда хотел сесть на Гырата, Нигяр-ханум подошла к нему и сказала:

— Послушай, Кероглы, ты едешь в такой далекий, опасный путь, в Теке-Туркмен. Пусть несколько удальцов поедут с тобой. Вдруг завяжется бой, одному тебе не сладить.