Кероглу

— Ого, с какой легкостью Хасан-паша раздает из-за меня своих дочерей. Раз так, пусть так оно и будет. Благодаря мне, одна его дочь вышла замуж за плешивого Хамзу, а другая пусть выходит за тебя. Посмотрим, кому пообещает он остальных жен и детей, когда еще пришлет за мной… Я Кероглу. Пусть сама смерть грозит мне, а слову своему не изменю. Тебе вздумалось жениться на дочери Хасан-паши, а он за это требует, чтобы ты привел меня к нему, — ну что ж, не беда. Я согласен. Пойду я, захвачу свое оружие и вернусь. Вези меня к Хасан-паше, женись да его дочери, а до остального тебе дела нет.

Кероглу повернулся и пошел в Ченлибель. Вся свита в один голос стала упрекать Болу-бека:

— Зря ты выпустил его из рук. Вот увидишь — сейчас он соберет своих удальцов, нападет на нас и перебьет всех.

— Нет, — сказал Мехтер-Муртуз. — Кероглу и ловок и хитер, но что ни говорите, он смел и честен, он не обманет. Как сказал, так и сделает.

— Я знаю, что он придет, — подтвердил и Болу-бек. — Пусть приходит. А дальше вам дела нет. Если он Кероглу, то я Болу-бек!

А Кероглу тем временем добрался до Ченлибеля. Он знал, что если расскажет всю правду удальцам и женщинам, те не пустят его. Поэтому, не говоря никому ни слова, снарядился он потихоньку. Взял оружие, сел на коня и вернулся обратно. Видят Болу-бек и его люди, что Кероглу едет. Едет, но как едет! Словно это дракон на слоне. Половина войска Болу-бека, перепугавшись насмерть, схватилась за животы.

Подъехал Кероглу и сказал Болу-беку:

— Болу-бек, я сдержал слово и вернулся. Я поеду с тобой. Только боюсь, что ты и в самом деле можешь возомнить. Тут уж лучше нам заранее условиться с тобой: надо нам сейчас сразиться, и тогда ты узнаешь мою силу, а я твою. Потом поедем. Но в сердце у меня сложилась песня. Я прежде спою ее, а потом померимся силами.

Сказав это, Кероглу пустил Гырата по кругу. Проехал из конца в конец и, остановив коня прямо перед Болу-беком, начал свою песню:

Подбоченясь, стоял и приказывал ты,
Помнишь, пленником был у тебя Кероглу?
Ты командовал: вешайте, режьте его.
Помнишь, пленником был у тебя Кероглу?

Утешал себя: вечно пойдет оно так.

Ты предался шайтану, ты поднял кулак,
Ты топил меня в озере, подлый дурак.
Помнишь, пленником был у тебя Кероглу?

Ченлибель я построил на веки веков,

Не поддался я вздорным речам хитрецов.
Удалец я из всех семи тыщ удальцов.
Помнишь, пленником был у тебя Кероглу?

Кероглу я. И трус не осилит меня.

Не тяну я с возмездьем до судного дня.
Льется недругов кровь, удальца не пьяня.
Помнишь, пленником был у тебя Кероглу?

Болу-бек лицемерно ответил:

— Эх, Кероглу, как говорится, слуга не без вины, хозяин не без милости. Победителю не годится приканчивать побежденного. Что было, то минуло. Как хочешь, так и сделаем.

— Нет, — сказал Кероглу, — прикажи своим воинам, чтобы шли на бой, а не то я перебью вас всех.

И Кероглу обнажил свой египетский меч. Видят начальники отрядов, что Кероглу не шутит и собирается сразиться. Подняли они войска и со всех сторон напали на него. Издав свой, боевой клич, Кероглу бросился на врагов. Ударил направо, ударил налево. Смешал все войско, и бросилось оно врасыпную, словно куры и цыплята, завидевшие сокола. Кто вопит и родную мать зовет, кто плачет, кто о пощаде молит. Поднялось тут такое, что и не описать. Взыграло сердце Кероглу, и спел он:

Когда я налетаю на врагов,
Там трупы мы горой сложить должны.
А кровь из ран игида, как шербет,
Залижут лишь — они зажить должны.

Пыль с поля брани встанет к облакам.

Я выколю глаза моим врагам.
Дунию-ханум увидеть надо нам,
Ее узнать, чтоб не тужить, должны.

В горах засады строил Кероглу

И головы привязывал к седлу.
Я рассеку тебя мечом, Болу,
Кишки тебя всего обвить должны.

Видит Болу-бек, что войско его гибнет, и крикнул он Каджар-Алы:

— Эй, да обрушится дом твой, для чего я взял тебя сюда, ведь почти все войско перебито!

Волей-неволей Каджару-Алы пришлось обнажить меч.

Кероглу даже не дал ему расправить руки, издали поднял копье и так метнул, что Каджар-Алы головой вниз повалился с лошади. В этом ли году скончался, в прошлом ли, не разберешь. Отправился он прямо на тот свет.