Кероглу

Вернулся в тревоге визирь и рассказал все Элемгулу-хану. Элемгулу-хан послал за Ругийей-ханум. Та пришла и сказала:

— Не бойся, я все улажу.

Прошла она в комнату, где были Демирчиоглу и Гюрджуоглу-Мамед. А удальцы, ничего не ведая, ничего не зная, готовились в путь-дорогу.

Тут Ругийя-ханум спела:

Братья родные мои,
Только на вас надежда.
Трудный наш час пришел,
Только на вас надежда.

Враг подступился ко мне,

Дом мой опалят в огне,
Руки прикрутят к спине…
Только на вас надежда.

Сердце мое во мгле,

Сумрачно все на земле.
Теплится у Ругийи
Только на вас надежда.

— Что случилось? — спросили удальцы. Ругийя-ханум рассказала им обо всем.

— Не бойся ничего, Ругийя-ханум, — сказал Демирчиоглу.

— Сейчас мы сами отправимся к нему.

Оба вышли, вскочили на коней и поскакали к Кероглу…

Увидав своих удальцов живыми и невредимыми, Кероглу успокоился и принялся бранить их:

Что вам сказать? Ай, молодцы. Спасибо.
Кто долго так задерживаться вправе?
Примерно же исполнили вы службу.
Кто долго так засиживаться вправе?

О чем мечтали? Что вас завертело?

Какое, братцы, увлекло вас дело?
Видать, со мной дружить вам надоело.
Кто долго так задерживаться вправе?

Я не смирюсь с подобными делами,

Расправлюсь я с друзьями и с врагами.
Молчал бы я, да вынудили сами.
Кто долго так задерживаться вправе?

Оба удальца опустили головы.

Демирчиоглу сказал:

— Кероглу, мы виноваты. Ты вправе наказать нас.

Он обнажил свой меч и, опустившись на одно колено, на вытянутых руках положил его перед Кероглу. Тот подмял его и сказал:

— Отвечай, кто виновник всему? Ты или Гюрджуоглу?

— Мы оба равно виноваты. Ни один не больше, ни один не меньше другого.

Как Кероглу ни выспрашивал, Демирчиоглу, не открывая правды, твердил одно:

— Оба одинаково повинны.

Но ведь Кероглу не проведешь. Знал он, что Демирчиоглу задержался из-за Гюрджуоглу-Мамеда. Знал и то, что в беде Демирчиоглу никогда не покинет друга, не предаст его. А хотелось ему просто еще раз испытать его. Но видит он, что Демирчиоглу стоит на своем и не открывает тайны товарища, и говорит:

— Молодец! Я нарочно хотел испытать тебя. Спасибо. Затем повернулся он к Гюрджуоглу и спросил:

— Ну, Гюрджуоглу, что скажешь нового, хорошего? Кажется, дочка Элемгулу-хана приглянулась тебе?

Гюрджуоглу опустил голову.

Тут как раз показался Элемгулу-хан со своими визирями, векилами. Раскланялись, поздоровались, а Элемгулу-хан сказал:

— Кероглу, я хочу жить в дружбе с тобой. Приглашаю тебя и твоих удальцов быть моими гостями.

Как Кероглу ни старался уклониться от приглашения, ничего не мог поделать. А тут еще Ругийя-ханум вышла вперед и сказала:

— Кероглу, если уйдешь ты так отсюда, не отведав у нас хлеба-соли, ты на весь мир опозоришь моего отца. Мужчине не следует отклонять руку, протянутую для дружбы.

Кероглу не стал отказывать Ругийе-ханум. Однако в город он не вошел. По его приказу вокруг города были разбиты шатры. Три дня и три ночи все ели, пили, плясали. Элемгулу-хан задал в честь Кероглу такой пир, какого еще никто не видывал. Когда прошло три дня, пригласил Кероглу Элемгулу-хана к себе и сказал:

— Хан, спасибо тебе за оказанную нам честь и гостеприимство! Только у меня к тебе просьба.

— Что значит просьба? Прикажи, я все исполню, — ответил хан.

— Нет, — сказал Кероглу, — тут не прикажешь.

— Изволь, скажи!

Прижал Кероглу к груди свой саз и запел:

Об одном тебе хочу сказать,
Только ты не обижайся, хан.
Может, неуместна эта речь,
Только ты не обижайся, хан.

— Что ты, какая обида, — ответил хан, — проси хоть жизнь, и ею я готов служить тебе. Говори!

Кероглу продолжал песню:

Мне послать бы сватов поскорей,
Лучших, уважаемых людей,
Самому б приехать — так верней,
Только ты не обижайся, хан.

Хан понял, в чем дело. Не стал ждать конца песни. И Кероглу закончил ее:

Ты уж Кероглу не обвиняй,
На поспешность эту не пеняй,
За Мамеда Ругийю отдай,
Только ты не обижайся, хан.