Кесарево свечение

Словом, я загрузил в него два антонима — «Эр-Гор» и «Нефть», и стал ждать ответа. Он работал три часа, иногда задавая мне светские вопросы типа «Как дела?», «Не устали?», «А вы вообще-то, мистер Ваксино, были когда-нибудь в диссидентском движении?». Через три часа обычным фонтом «гельветика» в правом нижнем углу экрана явился ответ, гласил: «Тотальный террор». Затем он любезно предложил сумму обработанного материала. Распечатка заняла три дня. Чтобы поддерживать принтер в рабочем режиме, иногда приходилось засовывать его в холодильник. Ну, что вас так смешит, господин Эссесер? Я рад, что хотя бы мадмуазель Мухаметшина разделяет мое недоумение вашим животным смехом.

Короче говоря, ребята, против вас вскоре будет объявлен тотальный джихад, а поскольку мне вовсе не светит описывать уничтожение ваших силовых установок, заводов в Тыве и Тянь-Шане и прочей вашей собственности, включая этот красивый небоскреб, а еще меньше меня греет персональное исчезновение моих литературных детищ, постольку я хочу сейчас поставить перед вами вопрос: может быть, мы объявим роспуск компании и займемся личными делами, то есть женитьбами, разводами, сценами ревности, рождением детей?

Как раз в этом месте мое выступление было прервано пронзительным сигналом тревоги. Дима Дулин включил свой монитор. Все увидели окруженного дулинской гвардией чернобородого человека с длинными, туго переплетенными косами. В глазах его застыло презрительное пресыщение объективированным миром.

— Опять человек-бомба, Дима, — доложил начальник охраны. — Называет себя «Буса бен-Гунниб ибн-Хуттаперч» бродячий проповедник. Бомбу, конечно, первый раз в жизни видит. Что делать с ним будем?

— Разрядите бомбу и дайте ему ногой под жопу, — порекомендовала княжна.

— Видишь, Стас, мы уже ведем ту войну, о которой ты нам лекцию прочел, — сказал с улыбкой Славка.

— Это еще не та война, — возразил я. Он пожал плечами:

— Будут бить, будем плакать.

— Мне нравится эта часть диалога, — сказала Наташха.

— Как в кино, — серьезно покивала княжна.

— Как в кино о кино, — добавил Герасим Мумуев.

— Бойтесь не столько бородатых хаджи, сколько голубоглазых норвежцев, — предупредил я.

— Аполлинарьич прав, — поаплодировала Юлью Ласка. Я с благодарностью ей поклонился, тем более что в лапландском произношении это прозвучало как «Аполлинарьич брав».

Телескопов-Незаконный сверкнул своим цейсовским стеклом.

— Откуда ты знаешь норвежцев?

— У нас с ними общая граница, — парировала неувядающая северянка.

На мониторе снова появился старшой охраны.

— Бомбист дает показания. Прибыл сюда из Урус-Мартана через Риад и Осло.

Милая Никитина принесла свежий кофе с круассанами.

— Ну хорошо, Аполинарьич, а есть у тебя какой-нибудь положительный сценарий? — спросил Славка. Я кивнул:

— Разумеется. ЦИРКС всегда, даже в самой безнадежной ситуации, предлагает позитивный вариант. Вот, вообразите, в кругах проблематично существующей высшей власти Запада, скажем в Эльденгуэрбильбермерском Клубе, о котором так любят поговорить большевики, ну, скажем, какие-нибудь сионские мудрецы принимают решение начать новую эру цивилизации. Постепенно уходит в прошлое век керосина. Корпорации начинают менять курс и открывают подвалы с замороженными проектами. Внедряется повсеместное производство водяных, спиртовых, картофельных, свекольных, табуреточных, а главное, чистых двигателей. Развивается революция транспортных средств, а самым главным достижением этого нового витка цивилизации становится воссоздание первопричинного воздуха.

В этих условиях становится возможным кардинальное перераспределение финансовой активности. Уменьшается мизантропия, увеличивается филантропия — иными словами, угасает то, что ты называешь «глобальным пердежом». Нищета уходит в прошлое. Возрождается Африка. Арабские страны и Норвегия принимают новый порядок вещей и перестраиваются на туристический бизнес. Остаток нефти используется для производства многочисленных вязких субстанций.

Естественно, при развитии этого утопического сценария вперед выйдет тот, кто начал первым, то есть «Эр-Гор». Ваш в равной степени мифический и пылкий крейсер будет почитаться как богиня Афина, а сами вы станете законодателями «воздушного общества», если, конечно, не ошалеете от непомерных доходов и снобизма.

— Ну что, ребята, мы не станем снобами? Уважим папашу Аполлинариевича? — вопросил президент.

И все охотно согласились: нет-нет, они не станут снобами, они предпочитают быть «воссоздателями воздуха» и спасителями человечества.