Кесарево свечение

– Сейчас я спою балладу об уходящем двадцатом веке; она так и называется «Прощай, Ха-Ха-век!». Мне захотелось посвятить ее одному человеку, с которым я встретилась однажды на закате семь лет назад на плоту гребной базы ленинградского «Спартака». Мне минуло тогда шестнадцать лет, но сердцу было мене. Оно не помышляло об измене. С тех пор я ни разу этого человека не видела. Не только внешность его затуманилась, но даже имя под вопросом. Все-таки мне кажется, что его до сих пор зовут Слава Горелик, и каждый вечер мне мнится, что он сейчас войдет. Обращаюсь к тем, кто в курсе дела: есть ли еще смысл ждать?

Мой братец во грехе, Ха-Ха, мой нежный брат,
Прими грехи стиха, все с рифмами хромыми,
Ночной той гребли плот у нас не отобрать,
Все мнится Ланселот Франческе да Римини.

Ха-Ха, ты был свиреп, ты хавал свой прогресс,

Но все ж ты был Ха-Ха, ты сеял массу фана!
Ты рявкаешь, как вепрь, но куришь сладкий грасс,
Прости, что для стиха я ботаю на фене.

Ха-Ха, ты петь горазд и бедрами вертеть,

Тебе не чужд маразм во имя человека.
Ты пестрый балаган, но ты же и вертеп,
Где Коба жил, пахан, гиена Ха-Ха-века.

Волшебник Ха-Ха-век, ты вырастил кино.

Марлон скакнул, как волк, мой призрак черно-белый.
Спускаю паруса и в твой вхожу каньон,
А в нем моя краса – Марина-Анна-Белла.

Постой, повремени, не уходи, наш век,

Пока мы подшофе сидим вокруг салата,
Покуда над меню не подниму я век,
Чтоб увидать в кафе живого Ланселота.

О демиурги! – задохнулся Ваксино. Почему вы состарили меня? Почему втравили автором в тот «большой роман»?

Оставалось несколько минут до развала стиля и до начала вакханалии. Зал чинно аплодировал Какаше перед началом шестой песни. Кое-кто, тайком от журналистов, кружевными платочками или венериными бугорками ладоней вытирал запотевшие глаза. Несколько минут прошли, дальние двери открылись, и появились четверо мужланов поперек себя шире. Вы угадали – это были старые Наташенькины знакомые еще по первым калифорнийским опытам – Вазо, Чизо, Арути и Нукрешик. Этих субчиков, вспомнил Ваксино, я уже отправлял в преисподнюю, а они, похоже, бессмертны. Позвольте и вам напомнить: всей четверке, задремавшей однажды после долгих утех, досталось по башке припрятанной чугунной сковородкой. Ну что теперь остается сказать об оптимистах жизни? Башки их если и пострадали, то не очень. Словарные запасы если и убавились, то ненамного. Шерсть на грудях заколосилась. Золото созрело. Пейджеры, мобильники и еще какие-то предметы в чехлах щедро украшали их пояса. Костюменции их по первому же взгляду можно было узнать как шедевры костюмного дома «Фьюго Грасс», то есть дер шик. На каждую туфленцию, можем вас заверить, ушел без остатков беби-крокодил. Это о внешнем виде. Что касается внутренних запросов, то они по-прежнему были большие, потому и прибыла четверка на кукушкинскую тусовку, слух о которой уже встревожил всю мировую элиту.

Сейчас нажратые в соседнем кабинете партнеры с удовольствием завалились в зал «Чаир» на энтертейнмент-шментертейнмент,[102] чтобы разогнать циркуляцию-шмеркуляцию. При виде певицы на сцене восторгу их не было конца. Ю-кент-белив-ит,[103] телочка-то, русачка-то, которую пять лет назад трэнали квартетом, выросла в соло! Кто-то из зала шикнул на них, но они тому пальцем показали на горло: «Молчи! Вжик!»

«Что же это такое? Да ведь не может быть, что меня этими мясистыми пугают мои любимые холозагоры, мои родные олеожары!» – Наташа на сцене уронила гитару, немного упала с табуретки, руки и ноги слегка перепутались. Факел на голове развалился и скрыл лицо.

– Эй, девушка! – весело позвали четверо. – Помнишь хорошую компанию? Заявки принимаются? Давай пошли!

Вместо девушки к ним быстро пошли граф Воронцофф и князь Олада.

Напомним тем, кто внимательно читает, что оба аристократа в свое время прошли курс определенных наук в русском батальоне команды «Дельта», который в дурацкой неразберихе «холодной войны» готовился к штурму Лубянки. С тех пор наука воздействия на надкостницу не сильно изменилась. Вазо, Чизо, Арути и Нукрешик ослепли от боли и, воя, понеслись прочь – кто прямо в стенку, кто от колонны к колонне, кто на балкон и с проломом вниз, а Нукрешик мордой в гриль, из которого только что кушал.