Кесарево свечение

Мы на это надеемся, о наш блестящий страж – так захотелось нам к нему обратиться. Вы, сержант Боб Бобро, как гласит ваша планка идентификации, позаботитесь обо всех этих метафизических глюках. Мы рассчитываем на вас, славный хранитель здравого смысла, стойкий сторонник порядка вещей! Как приятно вас видеть, пышущего здоровьем и спокойствием при исполнении служебных обязанностей. Боже вас благослови каждый пролетающий момент на этом ветреном перекрестке! Разумеется, мы не произнесли ни слова из этой экзальтированной чепухи, но лишь откланялись и покинули центуриона.

На следующий день в то же время, после ужина в эфиопском ресторане мы бодро двигались домой в предвкушении баскетбольной битвы на ТВ, когда внезапно рядом с той дурацкой развалюхой мы заметили человеческое существо. Это была тощая и парадоксально высокая женщина в джинсах и сверхразмерной майке. У нее были сутулые плечи и впалая грудь. Она курила дешевую сигару и обращалась к прохожим при помощи своих беспорядочно двигающихся длинных пальцев и беззвучного шевеления синеватых губ. У нее были длинное тяжелое лицо и водянистые глаза, явно не способные сконцентрироваться на частностях окружающей среды.

Какой бы странной она ни казалась, самой поразительной чертой в ее облике был крошечный ребенок, прикрепленный к ее левому бедру. На вид он был не старше шести месяцев, но он спокойно висел на бедре, словно удерживаемый туго натянутой пуповиной. С серьезным и добродушным выражением ребенок озирал этот новый для него мир, образованный в данный момент нашим суетливым перекрестком.

Мы приблизились к машине и ощутили с трудом выносимую вонь. Две передние двери были приоткрыты, мутный свет шел с потолка. Полусъеденная курица торчала из пластикового мешка. Мы спросили курильщицу сигар, нужна ли ей помощь. Она повернулась к нам, но было неясно, правильно ли она нас фокусирует, то есть во множественном ли числе. Впрочем, она обратилась к нам при помощи собирательного существительного.

– Пипл, – сказала она, – я не знаю, что делать с этой проклятой развалюхой. – Она звучала в удивительно низком регистре.

– Не волнуйтесь, сударыня, – сказали мы. – Сейчас мы вас раскочегарим!

– Пипл, вы так добры, вы так милы! – вскричала вдруг она с неожиданной страстью, как будто мы предложили ей одну из наших почек.

– Подождите немного, сейчас мы приедем сюда на нашей машине, – сказали мы.

Тень улыбки проплыла по ее длинной физиономии, после чего ее всю передернуло. Беспомощно она прошептала:

– Пипл, у меня ключ-ч-ча нет.

– Где же ваш ключ?

– Пропал.

Несколько минут прошло в молчании. Женщина покачивалась, как мыслящее внеземное растение.

– Может быть, у вас есть другой набор ключей от дома? – спросили мы.

– Дома? – Она улыбнулась уголком рта. – Может быть. А может быть, и нет…

– Нельзя ли узнать, где вы живете, мэм? – спросили мы осторожно, ожидая услышать в ответ что-нибудь вроде «Зембла» или «Рубла».

– Гикки. – Она улыбнулась с привкусом какой-то отдаленной ностальгии.

– Это где? – спросили мы с еще большей осмотрительностью.

– Зовите меня Гикки, хороший пипл, – сказала она. – Я Гикки.

– Так где же вы живете… хм… Гикки?

– Спрингфилд, – сказала она меланхолично.

– Стало быть, вы Гикки Спрингфилд или вы Гикки из Спрингфилда?

– И то и другое.

– А это ваш беби прикреплен к вашей ноге? – спросили мы с ударением на слове «ваш».

– Да, это мой беби! – воскликнула она с ударением на «беби». – Это моя дочь Кассандра!

Она разразилась рыданиями. Весь ее огромный костяк дрожал и дергался в диких спазмах. Что касается беби Кассандры, она казалась совершенно невозмутимой в этой тряске. Только ее маленькие ручки трепетали, словно ища равновесия.

– Мы описались, добрый пипл, – стонала Гикки. – Мы мокрые и грязные! Мы не можем больше жрать нашу тухлятину! У нас ломка! Мы потерялись тут совсем, несчастные, мой добрый заботливый пипл!

Что делать дальше? Привести их к нам? Но что подумают о нас соседи? Приход таких гостей, как Гикки, может существенно поколебать позицию нашего чинного кондо на рынке недвижимости. Что, если некоторые наши соседи не будут обезоружены чувством сострадания? Затем мы отбросили колебания. Идемте, Гикки и беби Кассандра, вам нужна ванная комната, горячая еда и питье, телефон, чтобы позвонить своим спрингфилдианцам! Благодетельные демиурги аплодировали нам с осенних небес. Коммодор Крэнкшоу одобрительно кивал с отдаленной точки перекрестка.

В нашей гостиной Гикки положила свою дочь на диван и отправилась в ванную. Наш французский бульдог Гюго немедленно лизнул беби в пятку и улегся рядом, как будто давно уже привык к такого рода посетителям. Кассандра то и дело пыталась поиграть с его выпученными глазками и тряпочными ушками.