Кэш

– Опаздываешь, Саша, это невежливо, – укорил Олег Николаевич. – Я тебе не влюбленный, чтобы ждать по полчаса.

– Я не опоздал. Пришел даже раньше вас. Провел некоторое оперативное мероприятие.

– Какое?

– На профессиональном языке оно называется контрнаблюдением. Вроде всё чисто, слежки за вами нет. Но на всякий случай давайте погуляем по бульвару.

Он подхватил Михеева под руку и повлек по пустынной аллее.

– Ну? – сказал Михеев. – Я жду. Что за цирк ты вчера устроил?

– Почему цирк? Совсем не цирк. Ты, Олег Николаевич, человек свободный, что хочешь, то и делаешь. А я служивый. Мне приказали, я выполняю.

– Не пори ерунды! Дела почти десятилетней давности по случайности не всплывают. Сначала какой-то аноним подбрасывает вам платежки, потом неожиданно появляется курьер…

– Но платежки настоящие, – заметил Кириллов. – И курьер настоящий.

– Таких анонимок приходят в СКП десятки, если не сотни! И только одной этой почему-то дают ход. Почему, Саша?

– Я и сам задавал себе этот вопрос. Ответ у меня только один. И ты его знаешь.

– Проплатили?

– Да, занесли.

– Кому?

– А вот об этом мы можем только гадать. Тому, кто может отдавать приказы следователям.

– Сколько?

– Олег Николаевич, ну и вопросы ты задаешь! Откуда я знаю? Много. У нас на мелочи не размениваются.

Михеев задумался. Это было похоже на правду. Во всяком случае, логически всё объясняло. Но кому понадобилось выстраивать против него такие сложные и очень дорогостоящие комбинации? Пятьдесят тысяч долларов, чтобы засветить его в «Финансах». Неизвестно сколько, но уж никак не меньше, чтобы всплыло это старое дело. Найти курьера в многомиллионной Москве и притащить его на опознание – тоже очень не даром. Был только один человек, способный на это. И этим человеком был Георгий Гольцов. Но почему, почему?! Он же ничего не знал. Он не знал ничего! А чего не знают, того нет.

– Ладно, Саша, хватит гадать, давай по сути, – предложил Олег Николаевич. – Можно закрыть дело?

– Всё можно. Кроме того, что нельзя, – привычной присказкой отозвался следователь. – Тут два пути. Можно потянуть время, чтобы к суду истек срок давности. Отмазка у меня железная: руки не дошли. Знаешь, сколько дел в работе у каждого следователя? Но могут не дать. Если мы правы и наверх занесли.

– Второй путь?

– Закрыть дело. За отсутствием состава преступления. Назначу повторную экспертизу, забашляем экспертов, они признают твои подписи на платежках подделанными. Курьер? А что курьер? Сколько лет прошло, мог и спутать.

– Сколько мне это будет стоить? – прямо спросил Михеев.

– Вон та пара, всё время идет впереди нас. Давайте отстанем… Тридцать.

– Тридцать чего? – не понял Михеев.

– Тридцать миллионов.

– Рублей?

– Не долларов же, – усмехнулся Кириллов.

– Вот это инфляция у вас! – восхитился Олег Николаевич. – Летом было три миллиона, а сегодня уже тридцать? Это же миллион долларов!

– А я предупреждал, что будет дороже. Тогда была доследственная проверка. Прикрыть её – как два байта переслать. Уголовное дело – совсем другой расклад. И не мне же в карман, придется делиться.

– У меня нет таких денег.

– Да ладно тебе, Олег Николаевич, прибедняться. Бедные люди в рейтинги «Финансов» не попадают. Отщипнешь от своих миллиардов, не убудет. Зато будешь спокойно жить.

– Я должен подумать.

– Надумаешь – дай знать. Скажи, что в ресторане «Пиноккио» на Кутузовском новый повар из Италии, я пойму. А теперь давай разбежимся. Ты еще погуляй, а я отвалю. Не нужно, чтобы нас видели вместе.

Кириллов исчез так же незаметно, как появился. Михеев дошел до пруда, прихваченного у берега ледком, бессмысленно поглазел на черную воду, замутненную снегом вперемешку с дождем, и вернулся к машине. Долго сидел в салоне, отогреваясь, молчал, наливался злостью. Злость превратилась в ярость. Николай Степанович с беспокойством поглядывал в зеркало заднего вида на потемневшее лицо хозяина.

– Шеф, с вами всё в порядке?

– Да. Поехали.

– Куда?

– На Дмитровку, в Генеральную прокуратуру.

II

Следователя СКП по особо важным делам, советника юстиции Кириллова арестовали в ресторане «Пиноккио» на Кутузовском проспекте в тот момент, когда он получал взятку в тридцать миллионов рублей от предпринимателя Михеева за обещание закрыть уголовное дело против него. Оперативники защелкнули на нем наручники, когда он собирался положить в карман вексель «Промстройбанка» на тридцать миллионов, только что заверенный подписью одного из вице-президентов банка. Вексель был выписан на предъявителя и мог быть беспрепятственно обналичен в любом отделении банка. Он был настоящий, вице-президент был настоящий, его подпись была настоящей, только поперек векселя специальным составом было написано слово «Взятка». Оно становилось видным в тот момент, когда её освещали специальным прибором. Что и было продемонстрировано всем присутствующим и понятым из официантов ресторана «Пиноккио».