Кэш

– Была. Но сделано было всё очень чисто. Из фирмы налоги перевели в «Сибстройбанк», он как раз в это время обанкротился, перевод не прошел.

– Что значит не прошел? – уточнил Панкратов. – Вернулся обратно?

– Ну да, на счет фирмы. Офис банка продали за долги, все архивы выкинули на помойку. Но платежка в фирме осталась. Получалось, что все налоги уплачены, не придерешься. А что они пропали в «Сибстройбанке» – это уже не их проблемы. Осень 98-го года, вспомните. Банки лопались, как мыльные пузыри.

– Вы сказали Михееву, что оснований для возбуждения уголовного дела нет?

– Сказал. Он спросил: а если платежка исчезнет? Я ответил: тогда совсем другое дело.

– И она исчезла, – констатировал Панкратов. – А компьютерную базу данных основательно подпортил вирус. Я внимательно прочитал все протоколы судебных заседаний. У меня создалось твердое убеждение, что весь процесс был проплачен. Весь – от следователя до прокурора и судьи. Сколько вы получили от Михеева за то, чтобы возбудить уголовное дело?

– Нисколько. Мне оно было нужно. Для карьеры. Таких дел в Таганской прокуратуре еще не было. Везде были, а у нас не было. Наверху могло создаться впечатление, что мы потеряли политическое чутье. Поэтому я его возбудил.

– Вы забыли, Кириллов, с чего мы начали разговор, – мягко упрекнул Панкратов. – Я никого не представляю, передо мной не нужно врать и оправдываться. Я знаю, зачем Михееву было нужно это уголовное дело. Он боялся, что Гольцов выкинет его из бизнеса. И было за что. Он ошибся, у Гольцова и в мыслях этого не было. Он умел прощать друзей. Тех, кого считал друзьями. А теперь научился не прощать. Сколько вам заплатил Михеев?

– Я уже сказал – нисколько.

Панкратов неторопливо поднялся.

– До свиданья, Кириллов. Правильнее сказать – прощайте. Вряд ли мы с вами еще встретимся. Разве что случайно. Лет через десять. Не думаю, что я вас узнаю. Зона очень меняет людей.

Следователь Кириллов живо представил, как сейчас загремит ключ в двери, хмурый контролер проведет его по коридорам СИЗО и впихнет в камеру, до отказа набитую людским сбродом – грязным, наглым, уважающим только грубую физическую силу и ничего не знающим о правах человека. И он уже никогда не услышит нормальную человеческую речь.

– Не уходите, – попросил Кириллов. – Пожалуйста. Я отвечу на ваши вопросы.

– Сколько вам заплатил Михеев? – повторил Панкратов.

– Двести тысяч долларов.

– Всего-то?

– Тогда это были большие деньги, я на них купил квартиру.

– Сколько занесли прокурору Анисимову?

– Сто тысяч.

– Судье Фроловой?

– Триста. Другой уровень, всё зависело от неё.

– Кто передал взятку судье?

– Адвокат Горелов. Он её хорошо знал, они вместе учились в юридическом институте.

– Адвокат Горелов? – не поверил Панкратов. – Он же защищал Гольцова. И Гольцов ему хорошо платил. Его тоже купили?

– Ну да.

– За сколько?

– Не знаю.

– Кто ему заплатил?

– Сам Михеев.

– Теперь я понимаю, почему Гольцов отказался от последнего слова, – заключил Панкратов. – Он всё понял. Но слишком поздно.

– Вы хотели дать мне совет, – напомнил Кириллов.

– Обязательно дам, – пообещал Панкратов. – Но мы еще не во всём разобрались. Что за повестку вы послали Гольцову в сентябре 2008 года?

– Повестку? – переспросил Кириллов. – Какую повестку?

– Вы вызвали его на допрос в качестве свидетеля. На четырнадцатое сентября.

– Да, было такое, послал.

– Зачем? Хотели возбудить против него новое дело?

– Нет, попросил Михеев.

– Зачем это было нужно Михееву?

– Какие-то дела по бизнесу. Гольцов начал выступать, его нужно было утихомирить. Напомнить, что он вышел по УДО, и срок еще не закончился.

– Сколько за это вам заплатил Михеев?

– Ни рубля. Это была товарищеская услуга, я не мог ему отказать. Вы уж совсем принимаете Следственный комитет за универсам.

– А я всё думаю, на что похож Следственный комитет? Правильно, на универсам. У всего своя цена.

– А в прокуратуре – не так? – огрызнулся Кириллов. – А в судах?

– Не буду спорить, вам лучше знать. Так вот, совет. Он такой. Я представляю, на что вы рассчитываете, когда берете всё на себя. Преступление совершено в одиночку, без предварительного сговора и участия третьих лиц. Одна статья. Еще вы надеетесь, что ваши начальники, узнав о вашей твердости в их защите, подключат свои связи и вытащат вас из тюрьмы. Не надейтесь. Никто и пальцем ради вас не шевельнет, вас уже списали. А Генпрокуратура найдет способ упаковать вас по максимуму. Не за взятку. За вымогательство в особо крупном размере. Статья 163-я, от семи до пятнадцати лет. Вот что вам светит. В наших законах еще нет такого понятия, как сделка с правосудием. Но есть статья, предполагающая смягчение наказания за деятельное раскаяние и сотрудничество со следствием. Так что не стройте из себя Зою Космодемьянскую. Сливайте всех, с кем имели дело. Сдавайте и не раздумывайте. Зачтется.

– Я ни с кем не имел дела! – закричал Кириллов. – Ни с кем! Я всё сам, один!