Кетанда

— Это мы с тобой кореша, — прикурил, — а с ним просто дела общие. — Он прищурившись глядел в небо. — Но вот ведь фигня, с тобой мы раз в сто лет видимся, а с ним… что за ерунда? — Он еще о чем-то подумал, выбросил бычок. — Ну ладно, он, в общем-то, тоже мужик ничего… — и завалился спать.

Петька подумал было про всех этих бизнесменов — куда им столько денег? Ну заработали и живите, зачем еще-то? Но тут же и забыл об этом, потому что клевало везде, куда ни забрось. Крупная густера, окуни, лещи, небольшие сомики. Сначала Петька складывал в садок всю рыбу, потом вывалил ее в воду, оставив ту, что покрупнее. Потом совсем перестал ловить на червя и поставил блесну. На блесну ловился судак. Почти каждый второй-третий заброс он вытаскивал мерного килограммового клыкастика с глупыми стеклянными глазами. В садке уже не было места, а он все ловил и ловил. Сажал их на веревочный кукан. Солнце приятно пекло, он разделся до пояса и ловил. Временами мимо проплывали местные рыбаки на длинных бударах. Те, что шли снизу, были перегружены рыбой. Еле ползли. И он с завистью на них смотрел.

Так он рыбачил часа два, уже и устал, когда услышал запах сигаретного дыма. Он повернулся и увидел, что Леха проснулся, сидит и смотрит на него.

— И куда ты ее? — спросил, позевывая.

— Слушай, я вот тоже думаю, а засолить негде? Смотри сколько! — Петька с трудом поднял кукан с золотисто-зелеными, мокро блестящими на солнце судаками. — Это вообще!

— Ты знаешь что. — Леха посмотрел на часы, — ты их сейчас выпусти, пока они живые, а завтра вернемся на базу, там то же самое ловится, а еще проще — у рыбаков за бутылку возьмем.

— Да не-е, — поморщился Петька, — так я не люблю, я люблю сам поймать.

— Ну и поймаешь еще, а сейчас уже ехать надо. Гуси летать начали.

Петька с сожалением выпустил рыбу, большая часть ее поплыла по поверхности кверху брюхом. Леха на носу отвязывался от тростника.

Они загнали лодку на место своей ночевки, загрузили в кулас гусиные чучела, оружие, патроны.

— Давай, переходи, — торопил Леха, — на лавочку садись ближе к носу.

Петька с большим сомнением смотрел на убогую плоскодоночку, в которой кроме сетки с чучелами максимум мог поместиться еще один человек. Он толкнул лодчонку шестом, та закачалась, будто пушинка. Никак она не должна была выдержать Петьку с его ста десятью килограммами.

— Слышь-ка, Лех, может, я в катере останусь, не выдержит она нас…

— Давай не бзди, выдержит. Опирайся на шест. Да быстрее давай, гуси ждать не будут, — заорал тот в полный голос и, довольный, рассмеялся, — здесь неглубоко, если что.

И Петька шагнул. Кулас чуть было не ушел вбок из-под его ноги. Он с трудом устоял, держась за шест, аккуратно сел и прихватился руками за борта. Под Лехиным весом лодочка еще притонула, покачалась, но выдержала. Леха уперся шестом, и кулас двинулся неожиданно легко, даже вода тихо зажурчала по бокам.

Они проплыли небольшой мелководный плес с чистой водой и въехали в заросли огромных лопухов, покрывавших большое водяное поле. Это был лотос. Желто-коричневые, засохшие до звона лопушины торчали над водой на метр и полностью скрывали кулас. Только Леха да Петькина голова высовывались поверху. Прочные, толщиной в палец, стебли, покрытые мелкими колючками, громко скребли по бортам, гремели кубышками с семенами, похожими на желуди, цеплялись за сетку с чучелами, но Леха все толкался и толкался шестом, направляя лодку на гусиный гогот.

За лотосом снова открылось небольшое зеркало чистой воды, а дальше — стена сплошного камыша. Гусиный базар шумел где-то за ней, совсем уже недалеко. Петька подумал, что можно попробовать пробиться сквозь эту стенку, но Леха неожиданно направил кулас в сторону.

— Там в углу почище вроде. Может, пролезем?

И правда, здесь камыш рос не так густо, и ку-лас, раздвигая заросли острым носом, медленно продвигался вперед. Петька сидел низко и не мог видеть, что там впереди. Он осторожно обернулся — за лодкой оставалась узкая полоса темной воды с поломанными зелеными стеблями. Впереди вдруг активно, громко загомонили гуси, Петьке показалось, что они уже где-то совсем близко, вроде даже слышно было, как они плещутся. Он повернулся к Лехе.

— Где-то рядом! — зашептал.

— Да, блин, рядом-то рядом, метров сто, может, но туда еще попасть надо! — Леха вытер пот со лба и снова навалился на шест.

Вскоре камыш стал пореже, кулас пошел легче, и они выползли в узенький лотосок. Впереди показалась чистая вода. В центре небольшого ильменя плавало с десяток гусей, других не было видно, но хорошо было слышно, как они кормятся в лотосе по краям этого камышового озерца.

Леха опустился на одно колено, — теперь их совсем не стало видно под лопухами, — и осторожно двинулся прямо на ильмень. Первой, недалеко от куласа вылетела и с громкими воплями потянула над камышами кряква. Леха перестал толкаться, и Петьке показалось, что на озерце все замерло.

Гуси, те, что были в середине, застыли, вытянув шеи. Петька глазами показывал Лехе на ружья, но тот покачал головой и строго сдвинул брови.