Триатлон с диабетом на кетодиетеМеня зовут Елена. Мне 30, 1 1 из них я живу с инсулинозависимым сахарным диабетом. Мне было 19, я только закончила первый курс. Похудела до 40 килограмм, очень много пила воды и все время спала. Родители погнали к врачам, которые объявили, что жить мне осталось в лучшем случае лет десять. Сказали, что причина моего состояния – углеводы. Я тогда спросила врача, что будет, если я совсем откажусь от них? Эндокринолог безапелляционно заявила, что тогда жить останется еще меньше.
Екатерина Михайловна, привет, кстати!
Я как раз собиралась на море автобусом – дико авантюрное приключение. Подружка поехала без меня, потому что я поехала в больницу на полтора месяца. Планов вообще было много, но 1 1 лет назад нельзя было взять с собой инсулин в том объеме, который обеспечил бы мне выживание.
Питалась я в рамках диеты, которую выписывают всем с сахарным диабетом – это стол № 9: обилие каш, перекусы между завтраком и обедом, обедом и ужином плюс «ночник». Это когда, уже сидя в кровати, надо выпить либо стакан кефира, либо что-то съесть.
Я была лишена внезапности, когда можно легко сорваться: «А поехали на озеро». Всегда была как на поводке. Он, конечно, «удлиненный», но уходить далеко от лекарств и еды я боялась. Между основными приемами пищи не должно было пройти больше четырех часов, а между ними – еще перекусить разок, так что раз в три – четыре часа мне надо было колоться. Я постоянно ела. Шла в ночной клуб с яблоком в сумке. Но при этом голод был моим вечным спутником.
Несколько лет назад я оказалась в длительной командировке в ОАЭ, со скуки начала бегать. И там сформировалась тусовка людей, бегающих в одно и то же время. До 1 1 лет я занималась спортом, кандидат в мастера по фигурному катанию. Обычно, когда говоришь, что постояла на пьедестале чемпионата России, у людей вырывается такое «О!..». А там ни у кого даже бровь вверх не поползла. И я сначала подумала: может, они не знают, что такое фигурное катание? Начала на песке что-то изображать, а потом оказалось, что в компании из десяти человек несколько олимпийских чемпионов, много чемпионов мира. И оказалось, они все готовились к Ironman. У меня на этом слове брови тоже остались на месте, потому что я про такое соревнование даже не слышала. А когда объяснили, даже не поверила, что человеку можно осилить все это в один день. (Ironman – это 3,8 километра плавания в открытой воде, велоэтап 180 километров и беговой этап 42, 195 километра, все этапы подряд и с лимитом времени.)
Через несколько дней я начала ездить с ребятами за рулем одной из машин с водой для спортсменов, наблюдала, впитывала. Мне показали планы, по которым тренируются: дикие объемы и затраты времени, сил, денег – триатлон жутко дорогой вид спорта. Я тогда подумала, что они придурки совсем, уехала в Россию, но продолжила читать. Думала, вдруг пригодится для общего развития или беседу поддержать. И настолько начиталась, что решила: почему бы нет? Я человек авантюрный, люблю бросать себе вызов. Ознакомилась с ценами на снаряжение для триатлона, поняла, что так быстро и вдруг в это дело шагнуть я не смогу.
Надо было проверить себя в чем-то на выносливость – насколько мой диабет справится. Недельное восхождение к базовому лагерю Эвереста получалось дешевле, чем триатлон. Я наткнулась на информацию, что на Эвересте побывали 83-летняя бабушка и 13-летний слепой мальчик из Индии. Уж если они до вершины как-то добрались, то что ж я не поднимусь до базового лагеря?
Мы ходили втроем с друзьями, то есть без проводников, без портеров, которые бы помогали нам что-то нести. Профессиональные горные мужики, лютые канадцы, которые зарабатывают деньги такими походами, нас называли русскими терминаторами. Я шла с рюкзаком в 18 килограмм, спала в помещении при –20. То есть тело в спальнике, а дышать привыкаешь ледяным воздухом.
Оказалось, что чем выше поднимаешься, тем меньше потребность в инсулине. Я поход перенесла лучше всех, не заболела, не простыла. И «зафиналила» это дело прыжком с банджи с самой высокой на тот момент подвесной системы на границе с Тибетом. Вернулась с мыслью, что свой организм я слушаю и слышу, понимаю, что, если уровень сахара падает, мне не нужно протыкать палец – я ловлю этот звоночек очень быстро.
Когда мы уже вернулись в Россию, я пошла заниматься кроссфитом – чтобы заработать мышечную выносливость и силу. Триатлон не выходил из головы совершенно, я откладывала деньги на покупку «снаряги».
Я наткнулась на статью, где была фотография со старта по триатлону, с транзитной зоны. Участники приматывают к велосипедам еду. Обычно это гели, батончики, все с дичайшим количеством мальтодекстрина – самого быстрого сахара. А у одного товарища был примотан кусок пиццы, у которой не тесто в основе, а толстый странный корж, и большой-большой картонный стакан бульона. И заголовок «Люди едут без углеводов». Подробностей не было, только «Не ем углеводы и прошел полный Ironman».
Я просто офигела, загуглила LCHF, и у меня перевернулось все с ног на голову. Годами врачи объясняют, что надо есть углеводы, без них смерть, мозг умрет, все будет плохо! Мы вернулись с Эвереста в начале февраля, а в мае я летела в Марокко в серф-лагерь уже с распечатками про кетогенное питание. Шла на кухню, ковырялась, говорила, что мне можно и нельзя. У меня не получалось держать полностью кеторацион, не была готова кухня марокканская к такому сюрпризу. Я по минимуму ела то, к чему я сейчас не притронусь, даже не посмотрю в ту сторону. Но мне уже понравились цифры, которые я видела на глюкометре. На «нормальном здоровом сбалансированном питании», которое предлагают врачи, у меня были средние цифры на глюкометре когда 8, когда 9, когда 10 или 12. В Марокко это уже были цифры порядка 7–8.
Вернулась, вгрызлась зубами в литературу, нашла список разрешенных продуктов. В один день просто решила, что отныне живу и ем по-другому, не у кого было совсем спросить совета. На приеме у врача-эндокринолога, который с тобой всю жизнь, пока не умрет или не выйдет на пенсию, вместо «как мне снизить дозировку лекарств, чтобы держаться на таком питании?», говорила: у меня все хорошо.
Однажды вечером вместо 22 единиц инсулина я поставила восемь, то есть сразу в три раза снизила дозировку и запрограммировала будильник на каждый час – ночью просыпалась и мерила сахар, боялась: вдруг не проснусь.
Все стало получаться, питание постепенно выстраивалось, мама почти перестала хвататься за сердце и говорить про то, что у меня откажут почки. Дозировки все снижала. У меня шесть уколов в день (пролонгированный разбиваю на три – четыре укола) и два коротких на еду. Суточная потребность снизилась в девять раз, притом что показатели на глюкометре по клиническим анализам у меня теперь 5,0–5,5, это рамки здорового человека без диабета совсем.
По сути, маниакальное желание прийти в триатлон и доказать себе, что я не тряпка, перевернуло все в моей голове настолько, что я перекроила всю свою жизнь, питание, прием лекарств – все то, с чем я жила больше семи лет.
На нагрузках доза инсулина снижалась и снижалась, и в 20 15 году я пробежала первый полумарафон. Когда тренер учил всех открывать на ходу зубами упаковку геля, я стояла в сторонке, понимала, что тихонечко съем пару капсул MCT Oil. Я побежала первый полумарафон и ушла в триатлон. С головой нырнула.
Я искала удаленного тренера, потому что в моем родном городе про триатлон вообще никто ничего не знал. От меня отказывались: «Мы с больными не работаем». Когда я писала, что я не употребляю углеводы, планирую пройти гонку на жирах, отвечали, что это невозможно. Причем молодые спортсмены, у которых должны быть свежие знания. Люди, которые получают образование в эру интернета, писали, что спорт на безуглеводном питании невозможен, что через финишную черту придется переползать только с чьей-либо помощью.
Я нашла одного-единственного тренера, который от меня не отказался, который в эту авантюру ввязался. Под его контролем я готовилась к триатлону на протяжении двух лет, училась плавать с нуля – не умела совсем!
Мы долго подбирали питание, то есть не могли понять ни я, ни он, что же есть на дистанции. Сначала думали, что немножко углеводов, совсем чуть-чуть, но надо. Опытным путем выяснилось, что я нормально реагирую на финики, то есть сахар в крови не сильно повышается и снижается достаточно быстро. И зимой я побежала полумарафон с четырьмя финиками. В середине дистанции съела полторы штуки и выпала из реальности совсем. Я «села на ногу» человеку, бегущему впереди, и мне повезло, что я не оступилась и не травмировалась. Километров восемь дистанции у меня просто выпали из головы. Со сладким мы завязали.
Перебрали мы много вариантов: и маффины яично-куриные, и бульон крепкий – что только не перепробовали. Из орехов пошли только бразильские, они самые классные и большие, не вариант их уронить или подавиться. В итоге мы остановились на MCT Oil. Вначале я пыталась растворять масло в воде, потом были капсулы, но они слишком большие, можно подавиться. Я стала грузить масло в большие шприцы – очень удобно: можно весь его в себя выдавить, плюс подорвать моральный дух у остальных участников. Потому что, когда человек пихает себе в рот такой большой шприц на дистанции, это удивляет.
Я была уверена, что готова. Мой день рождения, 27 августа 2016 года. Казань. Половина «железной» дистанции. На этот старт я не вышла, потому что уехала в больницу. Не справилась с нервами – от слова «совсем». Предстартовый брифинг, стоят больше тысячи человек, и вот все такие классные, красивые, спортивные и готовые, и я одна не готовая, светло-зеленого цвета. Меня настолько трясло от ужаса, что на том брифинге я сама себе вызвала скорую и поехала в больницу сдаваться. Я предполагала, что будет предстартовый мандраж, но что меня накроет паническая атака – нет. Сколько бы я инсулина ни ставила, он не работал, справиться можно только капельницей. Я была абсолютно готова физически, но вот что-то упустила.
Я стала готовиться еще упорнее, в том числе и психологически. Старт опять выпадал почти на мой день рождения – за день до. Думала: как же это круто отметить 30-летний юбилей как раз после гонки, во Франции, в Виши! Это была «половинка» Ironman, та мечта, которую я трогала.
На старт я вышла спокойная как удав. Прыгнула в воду и поплыла. И это было ужасно. Я ехала в Европу, заплатила немалые деньги за билеты, участие, и была уверена, что к организации мероприятия не может быть вопросов. А надо было готовиться ко всему. И к тому, что вода может быть кошмарно грязной – с жуткой концентрацией бензина. Я знала, что плавание не моя сильная сторона, моя цель была доплыть. И вот в полуметре от меня моторная лодка, которая выплевывает в воду отработанное топливо, на поверхности воды пленка. Надышалась я крепко, меня начало тошнить уже в воде. Еле доплыла, уложилась в лимит, перешла на велоэтап и поняла, что не могу ни есть, ни пить – очень сильная интоксикация. Без еды мне не привыкать, правда, я никогда не ездила так 90 километров, но решила, почему бы не попробовать.
Раз десять мне точно пришлось остановиться: меня тошнило. Мне чуть не выписали временной штраф за мусор на дороге – маршал не сразу понял, что мне плохо. А затем предложил сойти с гонки. Я понимала, что уже не укладываюсь в лимит времени, но решила: буду ««топить» до конца, даже без времени в протоколе, для себя все пройду.
Мне не хватило дурацких 15 минут! По обочинам я потеряла 50 минут как минимум, потому что каждый раз надо остановиться, отстегнуться от педалей, слезть с велосипеда, отойти, потом опять залезть. Мои вещи – мешок с экипировкой для бега – из транзитной зоны уже убрали. Кроссовки для бега мне дала жена моего тренера – перекинула через забор. Меня и саму не выпускали на беговую дистанцию, тоже пришлось лезть.
Жара +38, раскаленная набережная. С меня сняли номер, поэтому на пунктах питания мне не давали воды, аргументируя это тем, что я дисквалифицирована. Тот ужас, непонимание и обиду, которую я испытала, я, наверное, не испытывала вообще никогда. У меня треснула губа пополам от жары и жажды. Я уже шла, и рядом – мальчик-англичанин, который жаловался, как тяжело. «А мне воды не дают». Он грязно выругался и, хотя у самого почти не было сил, вернулся на пункт питания и принес мне два стакана воды.
Здоровье важнее, чем попытки отстоять остатки чести и амбиций, после 10,5 километра полупешком я сдалась. Без конца рыдала. Время, силы, деньги, которые я оторвала у семьи, у друзей, – все перечеркнуто, полито бензином и подожжено.
Но все-таки главная крутость этой ситуации, что человек без еды и даже без воды на кетогенном питании все-таки может «вытащить» 90 километров на велосипеде, а потом еще 10,5 попробовать бежать. Мой стандартный завтрак – яйца и шпик – переварился еще на плавательном этапе. Кроме меня, отравилось очень много людей, посходили все. В триатлоне если ты не можешь есть, если ты, не дай бог, теряешь еду, то практически сразу сходишь с дистанции – у тебя нет сил, топлива нет. Я на пустом баке не доехала немножко, но попыталась.
Я хочу сказать людям с нашей общей особенностью: не бойтесь! Не бойтесь попробовать. Если не работает схема «для всех», это повод найти схему питания для себя. Сейчас в интернете много историй про то, как жиры помогают усмирить диабет и начать жить здесь и сейчас. Не бойтесь следовать за мечтой.
