КГБ и тайна смерти Кеннеди

Для большей наглядности я приведу здесь несколько цитат из его работы, сопроводив их своими комментариями.

«Однажды вечером в феврале 1970 года мы получили сигнал, что Рая Кисельникова посетила полицейский участок и попросила политического убежища. Мексиканская политика предоставления иностранцу такой привилегии гарантировала удовлетворение ее просьбы. Мексиканские власти были счастливы подбросить ее нам и забыть о ней… Она работала секретарем в советской торговой миссии, где все сотрудники были из КГБ… Рая сбежала по сугубо личным мотивам… самостоятельно нашла друга и решила, что ее пристрастия к посещению баров и дискотек в «Розовой зоне» достаточно для бегства из посольства…

…Мы понятия не имели, что Рая Кисельникова близка к побегу. Если бы знали, то попытались бы установить контакт с ней и убедить продолжать работу в обмен на хорошую зарплату и будущие вознаграждения, которые заложили бы в наш контракт».

Ситуация сложилась интересная и со стороны могла показаться смешной. Если в резидентуре ЦРУ, стремившейся к проникновению в наши учреждения в Мексике, не были готовы к «приходу» Кисельниковой, то мы в резидентуре КГБ, обеспечивающие безопасность советских граждан, прозевали ее «уход». В результате наши противники получили неожиданную приятную находку, а мы понесли неприятную потерю.

Кисельникова по штатному расписанию Министерства внешней торговли СССР занимала в торгпредстве должность инокорреспондентки, что в переводе с бюрократического на нормальный русский язык означает «секретарь-машинистка». Она сидела в служебном помещении торгпредства, где помимо чистых внешторговцев работали несколько наших и военных разведчиков. Выезды в город по служебной необходимости тоже происходили в надежном сопровождении кого-нибудь из сотрудников торгпредства. Проживала она в маленькой комнатке во флигеле на территории торгпредства, что исключало посещение ее кем-либо из иностранцев, ну а досуг проводила в рамках «плановых» культурных мероприятий советской колонии.

Таким образом, человек практически все 24 часа находился в поле зрения, и ее не рассматривали как «секьюрити риск», или, иными словами, «угрозу безопасности».

Мы не придали значения тому, что в определенный момент Кисельникова стала проявлять повышенную заботу о своей внешности и одежде, хотя остальные женщины колонии на это внимание обратили. Что касается «друга», упомянутого Смитом, то впоследствии выяснилось, что не она «нашла» его, а он «пришел» к ней. Это был представитель местного малого бизнеса, который поддерживал деловые связи с торгпредством и регулярно посещал его. С этого и начался «исход» Кисельниковой.

Первый тревожный звонок прозвенел то ли в конце 1969, то ли в начале 1970 года. В один из уик-эндов Кисельникова покинула торгпредство утром и возвратилась домой только на следующий день, в воскресенье вечером. Когда после появления мы с резидентом беседовали с ней, она слегендировала свое отсутствие, сказав, что была вместе с кем-то из наших мужчин, но не хочет его называть, чтобы не скомпрометировать. Естественно, проверку эта легенда не выдержала, и возник вопрос о санкциях, поскольку налицо было «нарушение норм поведения советских граждан за границей». Посоветовавшись, решили не отправлять ее немедленно, а сделать это немного погодя под благовидным предлогом. Информировали Центр и дали наши предложения. Вскоре на имя торгпреда из Москвы поступило указание о том, что в связи с переводом на работу в ГДР (Кисельникова владела немецким языком) ей необходимо в течение недели сдать дела и вылететь в Союз. Ее окружили дополнительным вниманием, помогали делать покупки, всячески отвлекали от раздумий в связи с отъездом. Нам казалось, что она поверила в легенду и все пройдет благополучно. Но совершенно неожиданно из Внешторга по открытому телеграфу поступила телеграмма, которая попала прямо в руки Кисельниковой. Из послания ей стало ясно, что речь идет не о переводе, а об отзыве. Вскоре «друг» доставил ее в полицейский участок.

По словам Джозефа Смита, «она была испугана и не хотела беседовать. Она только хотела остаться в Мексике и никогда не возвращаться в Россию». Через некоторое время американцам все же удалось с помощью несложных профессиональных приемов разговорить Кисельникову. «Потом, однако, ее информация и пояснения дополнили наши обычные персональные данные и сплетни о людях КГБ в посольстве… Но главным было то, что мы установили месторасположение и описание референтуры — кагэбэвского эквивалента резидентуры ЦРУ».