КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева

Карьера Генри в советской разведке длилась полвека, начиная с положения нелегала ОГПУ в промежутке между двумя мировыми войнами и заканчивая работой в Пятом управлении КГБ при Андропове. После того как Генри помог завербовать Берджесса в 1933 году, он и поколение спустя имел инструкции следить за ним в последние, пропитанные алкоголем, годы московской ссылки перед смертью Берджесса в 1963 году. Неудивительно, что Генри никогда не соглашался публично говорить о подробностях своей карьеры разведчика. Однако в 1988 году он в конце концов признался западному писателю, что вербовал талантливых агентов для КГБ в Кембридже в тридцатых годах и поддерживал контакт с Берджессом и Доббом.

Берджесс познакомился с Генри, когда тому еще не было тридцати. Это был стройный невысокий человек, носивший пышные усы и уже начавший лысеть. Как и Мюнценберг и Кац, он был экстравертом, человеком обаятельным, чья манера общения не ограничивалась какими бы то ни было национальными рамками. Он совсем не был похож на ограниченных начетчиков-сталинистов, постепенно приходивших к ключевым постам в значительной части НКВД. Эдит Коббетт, работавшая на Генри десять лет спустя, когда тот был редактором «Совьет Ньюс» в Лондоне, нашла того «весьма обаятельным человеком», с которым всегда интересно: «Я думаю, что пока я работала с ним, мне приходилось смеяться чаще, чем в какой-либо другой период моей жизни». Генри предпочитал официально поощряемым представителям «социалистического реализма» таких художников, как Пикассо и Матисс, носил отлично сшитые английские костюмы и с удовольствием смотрел вестерны. Он также был способен на проявления неуважения, о которых в Советском Союзе и помыслить было невозможно. После прочтения ряда типично монотонных сталинистских речей, Генри однажды сказал Эдит Коббетт: «Было бы здорово, если бы кто-нибудь сказал что-нибудь новенькое, например, „Черт бы побрал Сталина!“. Однако Генри был идеалистически настроенным коммунистом, а также патриотом России. Он невероятно гордился достижениями Советского Союза и экономическими переменами, осуществленными в результате „пятилеток“. В течение всей своей долгой карьеры журналиста и советского разведчика Генри проповедовал необходимость „перестать недооценивать революционные настроения и силу молодежи“: „В течение почти двух столетий буржуазное общество по-настоящему боялось лишь рабочего класса. Теперь оно начинает осознавать, что есть еще одна сила, которую нужно опасаться. Это молодежь, которой до последнего времени приказывали молчать и делать то, что ей говорят.“ В 1982 году Генри критически писал о „как правых, так и левых экстремистах“ за то, что те играют на чувствах „восприимчивых“ студентов. За полвека до этого он сам не без успеха играл на тех же чувствах. Он признавался в 1988 году, что к его немалому удивлению его вербовочная деятельность в Кембридже не привела к аресту.

Хотя четверо из «великолепной пятерки», а также и некоторые менее знаменитые агенты были завербованы еще будучи студентами Кембриджа, Ким Филби, первый и наиболее известный из этой плеяды, попал в КГБ иным путем. Гарольд Адриан Рассел «Ким» Филби родился в Индии в первый день 1912 года в семье Гарри Сент-Джона и Доры Филби. Его отец в то время был чиновником при правительстве британского раджи, а затем стал известным арабистом. Как впоследствии и обожавший его сын, Сент-Джон Филби легко вращался в двух совершенно противоположных мирах. С одной стороны, он писал статьи для лондонской «Тайме», дважды выдвигался кандидатом на место в парламенте, был завсегдатаем лондонских клубов и спортивных мероприятий. С другой, он без стесненья обряжался арабом, был обращен в ислам, и взял себе второй женой саудовскую рабыню. Как впоследствии и Ким, Сент-Джон выдавал британские секреты иностранной державе, к которой он питал больше симпатии, — правда, делал он это в несравнимо более скромных масштабах. Воспылав уважением к ибн Сауду, он передал ему секретные документы по Ближнему Востоку. Ким учился в Вестминстре — школе, где в свое время учился отец, — и окончил ее лучшим учеником, а затем в октябре 1929 года пошел по стопам отца, поступив в Тринити-колледж Кембриджского университета. Кроме него, в Тринити получили образование Энтони Блант и Гай Берджесс, который поступил туда в 1930 году.