КГБ в Японии. Шпион, который любил Токио

«Но почему именно через военкомат? Разве ЦРУ не может поинтересоваться у моих товарищей по ТАСС, и те единогласно подтвердят, что я работаю в КГБ?» — хотел было возразить кандидат на поездку за рубеж, но благоразумно промолчал.

— Вот видишь! Сам понимаешь, что дал промашку! — оживлялись кадровики. — Надо тебе срочно встать на учет в военкомате!

Похоже, сотрудники группы зашифровки считали, что иностранные шпионы — такие же скучные люди, как они, и предпочитают шляться по самым неинтересным местам вроде ЖЭКов и военкоматов. Кадровики действительно судили по себе, потому что сами никогда оперативной работой не занимались. И действительно, если назначить на их должность разведчика, он, того и гляди, что-нибудь напутает. Что же касается вопросов военного учета, то работники службы зашифровки знали, что там часто происходят осечки.

Они порождались тем, что воинский статус разведчиков не был урегулирован в масштабах страны. Хотя в КГБ звания присваивались исправно, за пределами разведки о них никто ничего не знал. Порой офицеры КГБ, достигшие высокого звания полковника, продолжали числиться в военкоматах лейтенантами запаса. Это несоответствие, правда, их нисколько не огорчало.

Ни военно-учетные столы имелись во всех наших учреждениях, где находились под «крышей» сотни офицеров разведки. На воинский учет они не вставали, чтобы не попадать в глупое положение перед письмоводительницей, объясняя ей, почему ты еще лейтенант, а не майор, или наоборот Все это могло вызвать нежелательные пересуды, легко достигающие ушей КГБ. Поэтому офицеры-«подкрышники» как бы не замечали военно-учетных столов, а министерское начальство смотрело на это сквозь пальцы, зная, что чекисты и без того состоят на военной службе.

Однако и военное ведомство тоже иногда ставило палки в колеса, затевая обмен военных билетов или их перерегистрацию с переименованием военно-учетных специальностей. Все это тоже делалось для тою, чтобы запутать врага, все тех же несчастных американцев, но порождало еще большую неразбериху среди своих. В результате итоговой проверки, проведенной Министерством обороны, оказывалось, что значительная часть работников гражданских министерств игнорирует воинский учет, и все они, между прочим, сотрудники КГБ! Следовало грозное письмо в адрес управления кадров разведки.

Сотрудники группы зашифровки, получив незаслуженный нагоняй, начинали принимать меры. Досадливо крякая, они натягивали пальто, спускались на лифте во дворик и собирались у подъезда молчаливой толпою.

Вскоре подкатывала черная «Волга». Кособоко ступая, хмурые, в нахлобученных чуть ли не на глаза шляпах, совершенно не похожие на разведчиков, они усаживались в автомобиль и ехали в центр, на Арбат, где находится Министерство обороны.

Переговоры с военными оказывались несложными, и вскоре кадровики двух главных министерств страны дружелюбно пожимали друг другу руки.

Умиротворенные сотрудники группы зашифровки возвращались в разведку. На их суровых лицах блуждала сдержанная улыбка. Поднявшись в кабинет, они по очереди вызывали проштрафившихся разведчиков.

— Ты же боец невидимого фронта, понимаешь! Должен заботиться о своей зашифровке перед противником! — добродушно выговаривали они каждому, широким жестом швыряя на стол его же липовый билет офицера запаса, в котором теперь красовался какой-нибудь новый штампик.

Униженно кланяясь, разведчик бережно брал билет и надежно прятал в нагрудный карман пиджака, хотя он и был ему совершенно не нужен: не будет же он его в самом деле предъявлять сотрудникам ЦРУ! Но и портить отношения с группой зашифровки тоже было опасно — возьмут да и придерутся к какой-нибудь справке в личном деле, и оформление за границу, и без того занимающее порой несколько лет, может затянуться еще больше.

Чаще же, впрочем, бывает по-другому. Начальник группы зашифровки примирительно кивает и ставит подпись в выездном деле, говоря так:

— Все бумаги у разведчика в порядке. Он полностью зашифрован перед противником. Может ехать!..

Но странно, что вся эта многотрудная бюрократическая суета не вызывала никакого отклика у иностранных спецслужб, на которые, собственно, была и рассчитана! Буржуазная контрразведка исходила из того, что КГБ у себя в стране может сфабриковать любую бумажку, и потому совершенно ими не интересовалась. О принадлежности нашего гражданина к разведке она судила исключительно по делам, и уж тут вся его шпионская сущность беззащитно выплывала наружу…

II

Первое открытие, которое делал разведчик, впервые прибыв за рубеж, удивляло его до глубины души. Оказывалось, что и здесь, в далекой стране, о нем откуда-то уже знают.