КГБ в смокинге-2: Женщина из отеля «Мэриотт» Книга 1

— По целому ряду причин. Впрочем, есть одна, после которой все остальные уже не играют никакого значения.

— Какая же?

— Вы знаете, Валечка, где совершенно бессмысленно идентифицировать личность женщины?

— В морге.

— Нет, дорогая, в бане. Или на пляже. Или в любом другом месте, где на женщине нет ни одежды, ни макияжа.

— Ах, ну да, конечно же! — пробормотала я. — Почти месяц жизни в условиях цивилизованного общества настолько резко изменил внешний облик советской ткачихи Г., принявшей решение выбрать свободу, что ее не узнала собственная мать. Что-то подобное я уже читала. Или писала…

— Расслабьтесь, Валечка, — прошелестела Паулина. — Мы с вами работали все утро, теперь у нас отдых…

— У вас, Паулина. Для меня ваш отдых является форменной пыткой с садистским использованием ультрафиолета!

— Вы просто не умеете расслабляться и отдыхать.

— Неправда! Я просто ненавижу запах пота!

— А вы представьте себе, как потом он смывается под мощной струей душа. Солнце — это природа, Валечка.

— Ага! А все мы — ее неразумные дети.

— Совершенно зря иронизируете. Именно в природе и заключен разум. А мы лишь пользуемся его крохами, считая при этом, что ничем ей не обязаны. С природой надо жить в гармонии, Валечка.

— Именно этот постулат вы и демонстрируете своим безупречным телом?

— Признайтесь, с первой же минуты знакомства, вас интересует, сколько мне лет? — проворковала без всякой логической связи Паулина, не меняя благостного выражения лица.

— А почему меня это должно интересовать?..

Конечно, как и все москвичи, я безумно любила солнце и всегда мечтала о крымских пляжах в бархатный сезон. Но к исходу второго часа этой пытки на крытой террасе нашего барского номера во втором по счету «Мэриотте», оборудованной какими-то хитрыми приборами для подогрева и увлажнения воздуха, я испытывала огромное желание уменьшиться до размеров нескольких сантиметров и влезть в начиненный льдом стакан со швепсом, который то и дело прикладывала ко лбу и другим частям тела, чтобы не потерять сознание.

— Ну, во-первых, потому, что вы — женщина…

— Вы на редкость наблюдательны, Паулина.

— А, во-вторых, как и всякой женщине, вам, даже несмотря на природную язвительность, хотелось бы выглядеть в моем возрасте так же. Ну, признайтесь, что я права!

— Я столько не проживу, — я прикусила язык секунду спустя, уже после того, как сморозила эту бестактность.

— Проживете, — все тем-же млеющим голосом, словно рядом с ней лежала не потеющая от жары и постоянного страха женщина, а какой-нибудь черноокий красавец с обложки журнала мод, проворковала Паулина. — Обязательно проживете. Если будете умничкой и научитесь извлекать опыт из чужих ошибок.

— У меня серьезные проблемы с первым «если».

— Не обольщайтесь — со вторым тоже.

— Паулина, неужели вы всерьез рассчитываете вбить в меня все эти премудрости?

— Вы когда-нибудь хотели быть женой посла?

— Прежде всего, я бы хотела стать просто женой.

— Если бы действительно хотели, то непременно стали бы.

— Просто женой? Или женой посла?

— Сначала просто женой. А потом женой посла.

— Вы так в этом уверены?

— Положитесь на мой опыт, Валечка.

— А действительно, сколько вам лет, Паулина?

— А вот не скажу!

— Кокетничаете? Со мной?

— Видите ли Валечка… — Паулина поменяла позу для загара, легла на живот и повернула ко мне белую голову в страшных черных очках. — Мне важно добиться вашего полного доверия. А потому я не хочу показаться лгуньей…

— То есть?

— Ну, если я вам скажу, что мне почти семьдесят, вы же все равно мне не поверите.

— А вы предъявите документы. Ну, там, свидетельство о рождении…

— С документов, обычно, и начинается главная ложь.

— Вы очень циничны, да, Паулина? — Эта женщина с седой головой заведующей отделом сортировки публичной библиотеки и великолепным телом зрелой наяды действовала мне на нервы все больше и больше. — Холодны, умны, начитаны… И страшно нравитесь себе?

— К счастью, этот возрастной период я уже давно миновала.

— У вас есть муж, Паулина?

— Был. И не один.

— Сколько же мужей у вас было?

— Много, Валечка.

— А дети?

— Боже, вы еще совсем молоды, — вздохнула Паулина.

— Я же не спрашиваю, откуда они появляются на свет. Вопрос был сформулирован иначе: есть ли у вас дети?

— Сохранить такое тело, родив хоть раз?

— Вам безумно нравится ваше тело, да?

— Да, Валечка. Это единственное чудо природы, которое я могу созерцать когда угодно и где угодно.

— Вы, часом, не больны нарциссизмом?

— Скорее уж, нимфоманией.

— А как насчет души, Паулина?

— Это в воскресенье. В церкви.

— Посещаете храм Божий?

— Естественно, посещаю.

— Следовательно, вы верующая?

— Я же сказала вам, Валечка: в воскресенье.

— Вы странная женщина, Паулина.

— Любая уважающая себя женщина, использующая собственную голову не только для укладки перманента, должна быть хоть немножечко странной. Это придает ей пикантность. Вы не согласны со мной?

— Пикантность для чего?

— Просто пикантность. Разве этого мало?

— Значит, если хочешь вызвать доверие у другого человека и делаешь все, чтобы его оттолкнуть, это, по-вашему, пикантно?

— Вы о себе?

— Я о вас.

— Я вам не нравлюсь, Валечка?

— А вас это удивляет?