Хабаров. Амурский землепроходец

Зиновьев должен был выяснить, возможно ли привести Шамшакана в русское подданство и приобретать через его купцов драгоценные металлы, которыми якобы богата его земля, а кроме того, разузнать далеко ли от Шамшакановых владений расположена страна Китай — долог ли путь до неё от Амурской земли и каков путь: «степью, горами или водою». Полная неосведомлённость русских делала выполнение этих задач абсолютно нереальным. Шамшакан, или глава Китайской империи Шуньчжи, ошибочно рассматривался как местный князёк или вождь невеликого масштаба, доступный для переговоров о принятии русского подданства.

Не подозревая того, что приезд Зиновьева с войском таит опасные для Хабарова последствия, он встретил гостя дружелюбно, приветливо, а сам приезд решил отметить как торжественное событие. Все подчинённые Хабарова получили приказ надеть лучшую одежду и выстроиться парадным строем. Появление Зиновьева было встречено развевающимся знаменем и барабанным боем.

Участвуя в торжественной церемонии Зиновьев не показывал свою неприязнь к Хабарову, произнеся речь, вручил Ерофею Павловичу и его людям царские награды. В те времена в России орденов ещё не существовало и отличившихся награждали золотыми монетами, которые крепились к головному убору. Ерофей Павлович был награждён золотым червонцем. 63 служилых казака получили по «новгородке». Так назывались старинные серебряные монеты, выпуск которых начался в Великом Новгороде ещё в начале XV века. Остальные люди из отряда Хабарова (всего 257 человек) награждались «московками», которые были в два раза легче «новгородок».

На следующий день торжества продолжились. Ерофей Павлович старался всячески подчеркнуть своё расположение к государеву посланнику. Он пригласил всех ближайших даурских и дючерских князьков. Зиновьев обратился к ним с приветственным словом и пообещал, что все они получат «царёво жалованное слово» и государь даст им праведный суд и защиту от всяких неправд, и впредь они будут жить в «покое и тишине безо всякого сумнения». Вместе с тем Зиновьев не забыл напомнить князькам, чтобы те исправно платили ясак и всякого «лихого умышления» не имели.

Князьки торжественно обещали и ясак платить, и под государевой высокой рукой быть, но лишь просили, чтобы русские люди их оберегали от богдойского царя, иначе говоря, от маньчжурских нашествий. Даурских и дючерских князьков одарили подарками, красными сукнами, посудой и щедро напоили и накормили.

Ерофей Павлович несколько раз пытался заговорить с Зиновьевым, рассказать, как удалось ему наладить добрые отношения, которые поначалу складывались совсем не просто. Много о чём хотелось бы ему поговорить с Зиновьевым, но тот держался с Хабаровым сухо, если не сказать высокомерно, и каждый раз, когда Ерофей Павлович пытался обратиться к нему, отмахивался:

   — Потом, потом... Наговоримся ещё.

Когда князьки со свитами разъехались по своим улусам, а люди из амурского войска, притомившись от обильной еды и выпивки, разбрелись по укромным углам, Зиновьев повёл с Хабаровым нелицеприятный разговор.

   — Волею главы Сибирского приказа ты, Ерофейка, отстраняешься от должности приказного человека...

   — Пошто? За какие провинности? Что я натворил?

   — Что ты натворил, пока мне неведомо. А дела свои сдай новому человеку и поедешь со мной в Москву для отчёта.

   — Разве я не отчитался в своих отписках?

   — Стало быть, этого мало. Потребно прибытие в Сибирский приказ, там и дашь личный отчёт.

   — Твои слова, Зиновьев, встречаю с негодованием. Чем я заслужил отставку? Несправедливые слова говоришь. Отставки я не заслужил. Да и время для поездки в Москву самое не подходящее. Надо готовиться к зиме, заканчивать строительство острога.

   — Найдётся человек, который сделает это за тебя, Хабаров.

   — Ты мне покажи царский указ о моём отстранении.

   — Какой ещё тебе указ?

   — Покажи указ, тогда тебе поверю.

   — Так ты мне не веришь? Моему слову не веришь! Слову государева посланца? Мужик ты сермяжный!

Зиновьев схватил Хабарова за бороду и хотел было избить его, но понял, что силы у них оказались неравные. Ерофей Павлович был намного сильнее противника, схватил железной хваткой его запястья и до боли сжал их. Тогда на помощь Зиновьеву подскочили два его рослых, плечистых телохранителя и крепко побили Хабарова. Это вызвало возмущение многих сторонников Ерофея Павловича, окруживших плотным кольцом дерущихся и готовых ввязаться в драку. Особенно негодовал есаул и пушкарь Онуфрий Степанов Кузнецов. Зиновьев остановил дерущихся.

   — Поумерь пыл, мужики. Разберёмся. А ты, Кузнец, коли такой у нас справедливый, бери главенство над войском.

   — Пошто я? — возразил Онуфрий. — Не могу я примириться с отстранением Хабарова. В неволю мне это главенство.

   — Нам сие виднее. А с Ерофейкой разберёмся по справедливости, людишек порасспросим. Посиди, Ерофеюшка, под охраной, пока не утихомиришься.