Хабаров. Амурский землепроходец

   — Сплоховал я, — с горечью сказал Хабаров, — надо было поранее о семье позаботиться. Увлёкся делами, о семье забыл.

В Великом Устюге Ерофей Павлович узнал, что отца его уже нет в живых. Скончался два года назад. Навестил Хабаров братьев, сестёр, племянников, побывал на могиле отца.

Дальше следовали в столицу по санному пути. В Вологде Хабаров зашёл в Софийский собор, выстоял службу. Вспомнил, что здесь когда-то давным-давно встретил знакомого по мангазейской службе воеводу Палицына, относившегося к нему доброжелательно и сочувственно. Это он помог Ерофею Павловичу выступить в роли ходатая обиженных промысловиков, претерпевших от жадности и корыстолюбия мангазейского воеводы. Сердечным, доброжелательным человеком оказался Андрей Фёдорович Палицын... Жив ли он? Ведь уже немало лет прошло с их последней встречи. Хабаров решил, что обязательно попытается отыскать прежнего своего знакомого, дай-то Бог, чтобы он был жив и помог ему сейчас добрым словом и советом. Помнится, жил он в Тропарях вблизи храма Василия Великого.

Ерофей Павлович добрался до Москвы в разгар зимы, в феврале 1655 года.

Прибывшие уверенно миновали ворота со стражниками, углубились в лабиринт узких извилистых улочек и вскоре добрались до палат Сибирского приказа.

Хабарова принял помощник главы приказа дьяк Григорий Протопопов, который произвёл на посетителя благоприятное впечатление. Он говорил с Ерофеем Павловичем учтиво, доброжелательно, как со старым добрым знакомым. От дьяка удалось узнать, что Зиновьев уже давно, ещё в декабре, прибыл в столицу и успел отчитаться о своей поездке на Амур. В отчёте он подтвердил факт присоединения Приамурского края, или Даурии, к России, но умолчал о роли Хабарова в этом присоединении и всячески поносил его, расписывая его действительные и мнимые злоупотребления. Протопопов сообщил Ерофею Павловичу, что в приказ поступили его челобитные и многочисленные жалобы на Зиновьева обиженных и обобранных им людей.

   — Скажу тебе откровенно, наше суждение с суждением Зиновьева ни в коей мере не совпадает, — сказал весомо дьяк Протопопов. — Были, конечно, у тебя огрехи, не без этого. И люди в твоём отряде, надо полагать, попадались разные. Но главное-то не в этом. Поставил ты богатый Амурский край на благо Отечества. И за это низкий поклон тебе.

   — Старался, как мог.

   — А Митька Зиновьев мне зело не понравился.

   — А кому он мог понравиться, — ответил дьяку Хабаров, намереваясь рассказать о неблаговидных поступках Зиновьева, но Протопопов прервал его:

   — Не будем судить Дмитрия. Бог ему судья. Расскажи-ка лучше о своих трудах на Амуре, сколь много сделал полезного для Руси-матушки.

Дьяк выслушал пространный рассказ Ерофея Павловича с неподдельным интересом, часто прерывая его вопросами, а когда Хабаров закончил, Протопопов произнёс весомо:

   — А Зиновьев не изволил вспомнить всё то полезное, что ты сделал для Амура. Лишь злословил на твой счёт и ссылался на всяких жалобщиков. А теперь, судя по челобитным, те же жалобщики ополчились против Митьки.

   — Наверное, в чём-то был прав Зиновьев. Были и у меня недостатки и промахи. Всем людишкам угодить не мог. Требовал порядка в отряде, сие не всем нравилось.

   — Вестимо. Ты ведь не святой угодник, чтобы всем нравиться. Но главное не в этом, не в твоих промахах. У кого их нет? Приамурье, или Даурия, стало русским владением, приносит нам великий доход. И в этом твоя заслуга. Низко кланяться тебе следует, Ерофей, а не сочинять против тебя всякие наветы и жалобы.

   — Спасибо тебе за доброе слово, дьяче.

   — Заслужил того. А теперь ступай на наш постоялый двор. Отдыхай после долгой дороги. Как глава приказа сможет тебя принять, сообщим.

   — Дозволь, батюшка, вопрос тебе задать.

   — Спрашивай.

   — Жив ли Палицын?

   — Это какой Палицын?

   — Тот самый, что воеводой в Мангазее когда-то служил. Душевный человек. Много добра мне сделал. Андреем Фёдоровичем его зовут.

   — Ах, этот? Одряхлел старче. К нам уже редко заглядывает. В основном живёт в своём подмосковном имении.

   — Московский дом его был прежде возле храма Василия Великого в Тропарях.

   — Дом этот стоит на прежнем месте. В нём, кажись, сынок Андрея Фёдоровича обитает.

Дьяк распорядился, чтоб мальчик-казачок проводил Хабарова до постоялого двора.

Ерофей Павлович не стал отдыхать, а сразу же отправился на поиски дома Палицына. Отыскать нужный дом стоило некоторого труда. В переулке произошли изменения. Появились новые строения, не похожие на прежние. Они были воздвигнуты на месте выгоревших во время очередного пожара. Такие пожары в скученной деревянной части города случались нередко. Поиски в конце концов принесли результат: дом Палицына отыскался. На продолжительный стук в тесовые ворота вышел слуга, седобородый старик в тёмном суконном кафтане.

   — Хотел бы видеть Андрея Фёдоровича, — произнёс Хабаров.

   — А почто, батюшка, Андрей Фёдорович тебе потребен? — пытливо спросил слуга.

   — Мы с ним старые знакомые. Ещё по Мангазее.

   — Вот оно что? Барина-то нашего нет в Москве. Неважно у него со здоровьем. Удалился в имение своё подмосковное.

   — А когда будет в городе?