Хаджи

— У меня для тебя сюрприз, Нада. После твоего прошлого приезда я вдруг осознал, что ты уже перешагнула тот обычный возраст, когда надо найти тебе мужа. Из-за жестоких обстоятельств нашей здесь жизни я решил было не слишком торопиться с этим делом. Но наши условия изменились к лучшему. Омар скоро отправится в Кувейт, будет там работать служащим в отличном отеле. Ишмаель неплохо зарабатывает у доктора Мудгиля, и у меня тоже удобное положение. Пришло время снова подумать о твоем браке. Много отцов обращалось ко мне, желая это устроить. Я хотел убедиться, что у тебя будет такой же хороший муж, как у твоих сестер. Ты взрослеешь, и твоя цена как жены значительно увеличилась. Я ждал, пока будут существенные предложения. Больше ждать не надо.

Женщины радостно всплеснули руками и издали длинные ахи.

— Я не тороплюсь. Мне очень хорошо в Аммане.

«Ага, — подумал Ибрагим, — теперь моя дорогая дочка не так самонадеянна! Она снова знает, кто такой ее отец. Конечно, я не собираюсь так скоро выдать ее замуж, но немножко поиграю. Пусть она догадывается…»

— Мы поговорим о твоих возможностях замужества под конец, пока ты здесь, — нажимал Ибрагим. — Раз ты моя последняя дочь, я даже собираюсь позволить тебе участвовать в решении… но от меня будет зависеть, какого именно человека мы выберем. Я в этом деле знаю толк.

Нада встала со стула и подошла к нему.

— Я не выйду замуж, пока не захочу сама, — сказала она, твердо выговорив первые в жизни слова вызова.

Женщины отпрянули.

Глаза Ибрагима сузились.

— Я это подозревал. Думаю, ты общалась с неприличными девицами, у которых нет должного уважения к своим отцам. Ты никогда больше не будешь говорить со мной таким тоном, и ты выйдешь замуж там, тогда и за того, за кого я скажу. — Он хлопнул в ладоши, чтобы его жены и Фатима вышли.

— Подождите! — скомандовала им Нада. Они в удивлении замерли. — Я не выйду замуж, пока сама не захочу, — повторила она, — и за того, за кого захочу.

Ибрагим поднялся. Он ударил ее по лицу.

— Ты закрывала лицо на людях, как я приказывал?

— Нет.

Он опять ударил ее и сдернул с ее головы косынку.

— Ты опять отрастила слишком длинные волосы. Я нахожу это отвратительным. Агарь, достань ножницы.

— Нет, отец, ты не будешь стричь мне волосы.

— Агарь! Принеси сейчас же ножницы. Позволь мне сказать тебе, Нада, что честь и целомудрие этой семьи будут соблюдаться.

— Тебе не надо больше беспокоиться о своей чести и моей целомудренности, — сказала она.

— Успокойся, Нада! — воскликнула мать.

Ибрагим сердито взглянул, не веря.

— Что ты имеешь в виду?

— Я больше не невинна.

Раздались причитания женщин. Рамиза упала в обморок. Глаза Ибрагима безумно расширились.

— Ты лжешь! — нелепо закричал он. Он в недоумении замахал руками. — Это правда, что ты говоришь?!

— Да.

— Тебя изнасиловали, взяли против твоей воли. Так это случилось!?

— Нет, отец, я сама хотела.

— У тебя… у тебя ребенок!

— Возможно, но может быть и нет. Какая разница?

— Кто он?

— Они, отец.

— Ты это сделала нарочно, чтобы унизить меня!

— Да, так, отец.

— Нарочно… чтобы унизить меня… лишить меня чести… Ты это сделала…

— Я слышала много раз, как ты спрашивал: кто скажет льву, что его дыхание плохо пахнет? Ты дикарь, отец. Если сейчас ты чувствуешь боль, то чувствуй ее глубоко и сильно, потому что это та боль, которую ты причинял мне каждый день моей жизни. Я не боюсь за свою жизнь, потому что она никогда на самом деле не начиналась. Ее никогда не было. Я никогда не жила для себя, только для тебя. Так что исполняй свой благородный долг.

— Нада, очнись!

— Иди к черту, отец.

— Нада!

— Когда-то Ишмаель читал мне об иерихонской шлюхе, которая прятала шпионов Иисуса Навина. Так что отомсти за позор, который принесла тебе твоя дочь-шлюха. Я пойду гулять по улицам Иерихона. Ты меня найдешь.

Она вышла, а Ибрагим бросился в свою спальню и вернулся, застегивая пояс с висевшим на нем кинжалом. Он рванулся к выходу. Агарь загородила ему дорогу, упала на колени, обхватила его руками.

— Нет, Ибрагим! Прогони ее. Мы никогда не произнесем ее имени!

Рамиза повисла на нем, обняв его руками. Он яростно отшвырнул их, отпихнул обратно. Они скорчились на полу, рвали на себе волосы, а он, шатаясь, вышел вон.

Тело Нады нашли в канаве на следующее утро. Шея у нее была сломана и горло перерезано. Ее волосы были грубо острижены.

Глава тринадцатая

Увидев у моста Алленби доктора Мудгиля с мукой на лице, я без слов понял, что случилось.

— Нада, — только и сказал он.

Как странно. Я не заплакал. Доктор Мудгиль просил меня не ходить в дом отца. Он просил меня уехать вместе с ним в Лондон.

— Нет. Сейчас я пойду домой.

Странно… я не мог плакать… и не был испуган…

Я заметил ужас в глазах матери, прикованных ко мне, когда я проталкивался через испуганных соседей. Я вошел в гостиную.

Хаджи Ибрагим сидел в своем большом кресле, ожидая меня. Его глаза в красных жилках были вдвое больше, чем обычно. Лицо отражало причудливые тени от мерцающего света свечей перед фотографиями Омара и Джамиля. Я смотрел на него, наверно, целый час. Не было слышно ни звука, кроме нашего хриплого дыхания.