Хаджи

— Такие ключевые деревни, как Таба, и дорога, которую она контролирует, на сей раз не устоят, — сказал Бокман. — У вас будут также средства для уничтожающего нападения непосредственно на еврейское поселение.

Стало слышно, как над чашками с кофе жужжит одинокая муха.

— При всем должном уважении, ваше преосвященство, вы — святой человек. А ситуация требует участия первоклассного военного командира, способного набрать сильный отряд добровольцев из разных арабских стран.

— Каукджи, — сейчас же сказал хаджи Амин.

— Каукджи, — согласился Бокман.

Муфтию это не нравилось. Каукджи был офицером в турецкой армии во время войны и заслужил Железный крест. С тех пор он подвизался в качестве наемника. Он участвовал в неудавшемся восстании против французов в Сирии и бежал оттуда. Он то появлялся в Саудовской Аравии как советник разведки, то в Ираке — в военном училище. Германские агенты в Ираке несомненно купили Каукджи. Он бегло говорил по-немецки, у него была жена-немка и Железный крест. У него были друзья при берлинском дворе. Хаджи Амин его лично недолюбливал; он был слишком честолюбив. Он воображал себя германским фельдмаршалом в персональной форме и с маршальским жезлом.

Но Каукджи делал карьеру, и хаджи Амин отдавал себе в этом отчет. Так называемая коалиция умеренных палестинских арабов уже связалась с Каукджи. В Багдаде Фавзи Кабир-эфенди, враг муфтия, устроил тайную встречу. Кабир представлял в Палестине многих бизнесменов и инвесторов, от которых хаджи Амин хотел бы избавиться. Муфтий знал также, что Кабир сделал тайные инвестиции в еврейские предприятия и хотел, чтобы Палестина сохранила многое из еврейской общины. Если он, хаджи Амин, не согласится на Каукджи, то его наверняка получит Кабир со своей компанией.

— Если я соглашусь на Каукджи… — сказал хаджи Амин.

— Вы должны согласиться на Каукджи, — ответил герр Бокман.

— Вижу, все было тщательно продумано.

— Да.

— Я соглашусь только на встречу с Каукджи, — сказал муфтий. — Он должен получать приказы от меня. Впредь следует это ясно понимать.

— Ну конечно же, ваше преосвященство. И вот еще что. Мы хотели бы, чтобы вы начали посылать ваших ребят в Германию для обучения. Нужно не только обучение военному и диверсионному делу, но ваши люди должны научиться управленческому делу, чтобы быть способными занять ключевые позиции.

— Вы хотите сказать, что мы не способны управлять собой?

— Мы лишь хотим помочь вам в том, где можем быть полезны.

Стало совершенно ясно, что цена немецкой помощи будет высокой, чертовски высокой.

— Мы чувствуем также, — закончил Бокман, — что пропаганда имеет большую новую ценность. Она может быть в высшей степени полезным инструментом против евреев, и мы создаем новую технику.

— Что-нибудь еще? — спросил хаджи Амин.

Бокман развел руки в знак того, что доставил все послания.

— Не было бы ужасно умным продолжить встречу под открытым небом. — Он повернулся к двери. — Между прочим. Контрабанда оружия в Иерусалим — дело нехитрое, но мы озабочены тем, где его прятать.

— Крестоносцы использовали мечеть Аль-Акса в качестве части своей штаб-квартиры, — сказал хаджи Амин. — Там есть большие подземелья, где они держали своих лошадей. Их неверно описывали как конюшни Соломона. Оружие будет там в безопасности.

— Это изобретательно, но ведь англичане вскоре узнают.

— Мой дорогой Густав Бокман, англичане никогда не осквернят святого места мусульман.

Под конец они немного посмеялись вместе, и немец удалился.

Глава одиннадцатая

Яффо — 19 апреля 1936 года

Между старым арабским портовым городом и новым еврейским Тель-Авивом находился пустырь с лачугами, населенными забитыми восточными евреями и арабами, — чистилище смешанных браков.

Посреди вечерней молитвы агенты муфтия по сигналу ворвались в мечети Яффо, вопя, что в Тель-Авиве евреи убивают арабов. Момент был выбран превосходно: во всех мечетях города клевета оказалась в одно и то же время. Тот короткий запальный шнур, что носит в себе каждый араб, был подожжен без всяких затруднений. Разъяренные толпы высыпали на улицы. Активисты муфтия уже ждали их, зазывая монотонным пением, и повели на ничейную землю между городами. Взбесившаяся стая бросилась в несчастные кварталы восточных евреев, убила девять человек и тяжело ранила множество других. За несколько часов эта раскаленная вечной ненавистью чернь разожгла пожар, охвативший всю Палестину.

Днем позже хаджи Амин аль-Хуссейни объявил об образовании Высшего арабского комитета, во главе с самим собой, для руководства всеобщей забастовкой по всей стране.

Первое «коммюнике» Высшего комитета содержало сообщение о назначении бандита Каукджи главнокомандующим палестинским восстанием. Он сразу же был уполномочен набрать за пределами страны армию для исполнения святого дела.