Хагакурэ, или Сокрытое в листве

Вы оказали мне небывалую честь, взяв меня на службу и назначив жалованье каждому из моих детей. Об этом я не мог и мечтать. Я особенно благодарен за отеческое отношение к моим детям. Глядя на возникшую у нас проблему с этой точки зрения, я пришел к заключению, что ситуация в нашем клане отличается от ситуации с тремя семействами клана Токугава — Овари, Кии и Мито — и разделом владений между ними. Главы наших боковых семейств, являющиеся потомками его светлости Кацусигэ, служат сёгунату, и вы всегда должны ценить их и относиться к ним как к собственным детям — так же, как вы относитесь к его светлости Синсю (Цунасигэ), который тоже служит сёгунату. Чем лучше они выполняют свои обязанности на этой службе, тем больше это должно вас радовать. Главы трех наших семейств на хорошем счету у сёгуната, и это никак не вредит нашему клану. Напротив, это только повышает его авторитет и влиятельность. Кое-кто этого не понимает, поэтому благополучие и успех этих людей вызывает раздражение, а они, в свою очередь, возмущаются бессердечным отношением к себе, и стороны начинают обвинять друг друга. И никто не знает, как урегулировать конфликт. До тех пор, пока повелителем был Тайсэйин (Кацусигэ), все вассалы, определенные на службу к главам трех боковых семейств, немедленно являлись к его светлости по первому зову. В праздники и на торжественных мероприятиях не проводилось никаких различий между самураями, служившими главной семье и ее боковым ветвям, ко всем относились с одинаковым уважением. Однако в последние годы к вассалам этих трех семей стали относиться с пренебрежением, как к „неполноценным слугам“. Многие обиделись и покинули владения Сага. Соответственно, это вызвало возмущение их хозяев. Главы трех семей обескуражены: чем они могли навлечь на себя гнев, если достойно служат сёгуну?

Получается, что в сложившейся ситуации мы должны винить в первую очередь себя. Вам следует пригласить к себе Касю (главу семейства Оги)[236] и сказать ему: „Мы приносим извинения за допущенную ошибку. Некоторые молодые люди высказали необоснованные замечания, а старейшины с ними согласились. Посыпались взаимные упреки и обвинения, что просто неописуемо. Вина за такое положение лежит на мне. Я ошибся и понимаю это. Хочу, чтобы вы достигли согласия с Синано-но Ками (Цунасигэ) и продолжали дело укрепления клана Сага. Поскольку вы старше по возрасту, прошу вас передать мои слова главам других семейств и убедить их вместе урегулировать возникшую проблему. Со своей стороны я проведу соответствующую беседу с Синано-но Ками“. Если вы это скажете, Касю будет восхищен вашими словами и разногласия будут улажены».

Его светлость Мицусигэ согласился и сказал: «Это чистая правда. Я был не прав. Прошу тебя, отправляйся к Касю и сопроводи его сюда». Сёгэн сомневался, что Касю примет предложение ехать в самый разгар конфликта. Он посчитал разумным отправить вместо себя Тоэмона Фукаэ, у которого по линии жены были родственные связи с семейством Оги. Ему было велено сказать следующее: «Сёгэн хотел бы приехать в Оги по важному делу. Он собирается передать нечто очень важное для вас и просит принять его». Вскоре в Оги прибыл сам Сёгэн, встреча с господином Касю состоялась. Сёгэн сказал: «Тансю (Мицусигэ) просит вас прибыть в Сагу через день или два по делу, которое он хочет обсудить с вами лично. Я не знаю, о чем пойдет речь, но чувствую, что это будет весьма благоприятно для всех». После того как день предстоящей встречи был определен, Сёгэн вернулся в Сагу.

В назначенный день господин Касю прибыл в Сагу со своим сыном Кисю[237]. По прибытии он сказал ему: «Тебя тоже могу позвать. Оставайся в западном дворе» — и проследовал в замок. Его светлость Мицусигэ обратился к господину Касю с такими словами: «Мне жаль, что по отношению к вам троим было допущено поведение, причинившее вам беспокойство, и, как мне сказали, проблема еще не решена. Я хорошенько все обдумал и пришел к выводу, что это наша вина». Он стал подробно рассказывать о своих размышлениях и вызвал своей откровенностью слезы у господина Касю. Тот прервал его светлость: «Не надо больше ничего говорить. Я очень признателен вам и хочу уверить, что прекрасно все понимаю. Как самый старший из всех, я должен взять на себя ответственность за то, что позволил молодым говорить то, что они сказали. Это совершенно непозволительно. Теперь я сам займусь этим делом и прошу вас больше не беспокоиться. Я привез с собой сына и хотел бы, чтобы он тоже услышал ваши слова».

Тут же привели Кисю и подробно изложили ему суть сказанного его светлостью. После этого Касю принес клятву на талисмане гоо-хоин[238]. В знак всеобщего примирения отец и сын также приложили печать кровью. Таким образом разногласия были улажены.