Хакер

— Смотри, я здесь на каникулах жил. — Никотиныч показал на перегородку, рядом с которой стояла узкая софа с исцарапанной спинкой. На обоях были наклеены вырезанные из «Советского экрана» фотографии актёров и актрис. Некоторых Лобстер не знал — старики. — Молодость моя, — вздохнул Никотиныч. — Когда в шестом классе учился, мы с двоюродной сестрой сюда приезжали. Сколько ей тогда было? Лет шестнадцать? Ну, в общем, как все девки, хотела в театральный поступать и меня тоже этим бредом заразила. Слава богу, выздоровел вовремя, а то до сих пор сопли пускал бы! — Никотиныч сорвал одну из выцветших фотографий, скомкал её и швырнул в ведро со щепками возле печи. — Хочешь, здесь спи, а я на материной, — кивнул он на софу.

Лобстер раскрыл короб, Триллер некоторое время раздумывал, покинуть своё временное пристанище или обождать, потом всё-таки решился — выскочил, осторожно ступая лапами, прошёлся по горнице, принялся обнюхивать углы.

— Только попробуй мне здесь нагадь! — грозно предупредил Никотиныч котёнка. — На улицу будешь ходить, понял?

Триллер шмыгнул под трильяж с прикрытыми зеркальными створками.

— Зато мышей не будет, — сказал Лобстер, укладываясь на софу. — Меня больше нет! — И тут же провалился в сон — сказалась почти суточная нервотрёпка.

Никотиныч проснулся из-за скрипа половиц, открыл глаза и увидел женский силуэт напротив окна. Женщина была окружена солнечным ореолом, а её волосы ярко светились.

«Явление Божьей Матери засранцу Никотинычу», — подумал он, усмехнулся про себя и натянул одеяло до подбородка.

— Кто здесь?

— Здравствуйте, — сказала женщина чуть слышно. Она отошла от окна, и сияние исчезло. — Я стучала, а вы спите. Меня баба Варя прислала. Светлана я, с почты.

— Вы подождите, я встану.

— Ах да, — смутилась женщина. — Я на крыльце подожду.

Скрипнула дверь. Никотиныч торопливо напялил брюки, надел на ноги шлёпанцы, вышел из закутка, где стояла кровать. Лобстер всё ещё спал, отвернувшись лицом к поцарапанной спинке софы.

Было далеко за полдень. Холодное солнце уже клонилось к кромке перелеска на дальнем холме. Теперь Никотиныч сумел как следует рассмотреть женщину. Было ей около тридцати. Высокая, плотная, щёки горят румянцем, будто вымазаны свёклой. Про таких говорят: кровь с молоком.

— С приездом, Сергей Дмитриевич, — улыбнулась она широко.

— Ты меня знаешь? — удивился Никотиныч.

— А как же! — Светлана кокетливо склонила голову. — Вы с моим братом на мостках курили и меня к себе не пускали, вот я родителям и нажаловалась. Попало вам потом здорово. Егора Кондрашова помните?

— Ах вот оно что! — На самом деле ни саму женщину, ни её брата Никотиныч вспомнить не мог — кивнул из вежливости. — Это сколько ж тебе лет тогда было?

— Шесть, наверное, — Светлана рассмеялась. — А за то, что нажаловалась на вас, вы меня в лодку посадили и по реке пустили. Ох и ревела я!.. Баба Варя сказала, вы телефоном интересуетесь.

— Неужели есть?

— Шутите! — махнула на него рукой Светлана. — И в администрации есть, и у зоотехника, и у фельдшера — уж два года, как мини-АТС поставили. В район можно позвонить, в область. У нас тут сплошная цивилизация.

— А дальше области нельзя? — осторожно поинтересовался Никотиныч.

— Куда хочете можно, — уверенно кивнула Светлана. — Прошлым летом голландцев привозили, так они к себе домой по трубочкам маленьким звонили. Сотовый телефон называется.

Никотиныч весело рассмеялся.

— Так то голландцы, Свет. У них зарплаты большие. — Он посерьёзнел. — Нам обычную телефонную связь надо. Устойчивую. На несколько часов.

— А зачем вам? — спросила Светлана.

— Для работы, — уклончиво ответил Никотиныч. — Ну так что, сможем?

— Конечно, но только лучше ночью, когда линия свободна.

— Нам как раз ночью и надо. Светлана задумалась на мгновение.

— А как же с ключом быть? Я ведь его вам дать не могу — у меня там ценности на почте.

— А ты не давай. Можем вместе вечерком посидеть. Винца попьём, разговоры поразговариваем, — тут же нашёлся Никотиныч. — Или у тебя муж ревнивый?

— Нету у меня мужа, — вздохнула Светлана.

— Да неужто такую красавицу никто до сих пор не взял?

От этих слов щёки женщины загорелись, будто фонари.

— Погиб у меня муж, — просто сказала Светлана. — От Калязина ехали — мост видели?

— Видели, — кивнул Никотиныч, вспомнив великолепный вид с моста: укутанное туманом водохранилище, а посреди белая колокольня, освещённая робкими лучами нарождающейся зари.

— Ну так вот, до моста не доезжая, он в воду и сверзился. Видать, в глазах у него двоилось.

— Сильно пил? — участливо поинтересовался Никотиныч.

— И пил, и бил, — вздохнула Светлана. — Плохо, ребёночка не завели.

— Какие твои годы! Мужа ещё заведёшь, детей, — подбодрил женщину Никотиныч.

— Такие — никакие. В семнадцать сыскать мужика не могут, а мне куда? Только и осталось, что за бабой Варей ухаживать! — Она кивнула на дом. — А то не сын ваш спит?

— Да нет, не сын. Дочь у меня, — улыбнулся Никотиныч. — А это — друг, коллега. Работаем вместе.

Светлана направилась к калитке, снова кокетливо склонила голову: