Хакер

Лобстер, Никотиныч и Света сидели на почте в небольшой комнатушке за столом. Стол был заставлен бутылками и едой. Пахло сургучом и мышами. «Хванчкара», конечно, оказалась палёной. Впрочем, Свете вино понравилось — она пила его стаканами и нахваливала. И без того румяное лицо её стало пунцовым, как помидор. Никотиныч травил сальные анекдоты. Почтальонша заливалась звонким смехом. Лобстер откровенно скучал. Ему не терпелось добраться до телефона и проверить связь. Никотиныч прекрасно понимал его, но глупой бесконечной болтовнёй и всем своим видом давал понять, что ещё рано — «плод не созрел».

Наконец, когда была выпита третья бутылка, Никотиныч, прикуривая, как бы невзначай спросил:

— Светочка, ничего, если Олег сделает маленький звоночек?

— Конечно-конечно, — улыбнулась Светлана. — Там под стеклом все телефоны.

Лобстер вышел в соседнюю комнату, где стоял телефонный аппарат. Аппарат был допотопный, дисковый. Впрочем, потом он ему будет не нужен. А сейчас — только связь проверить.

Фрикингом Лобстер занимался лет с четырнадцати и считал это занятие делом плёвым — куда только не звонил по приколу: и в Америку, и в Австралию, и на Фиджи, при этом до сих пор не получил ни одного телефонного счёта. Его метод был довольно прост. Лобстер вычислял фирму, у которой кредит на междугородние и международные телефонные переговоры в несколько тысяч, «пробивал» чужой аппарат во время набора и с помощью звукового анализатора «подслушивал» номер кредитной карты. Поздно вечером, когда в офисе уже никого не было, Лобстер набирал простой семизначный московский номер, дожидался гудка, после чего переходил на тональный набор. Код, состоявший из восьми цифр, давал ему доступ к кредитке, потом набиралась «10», код страны, код города и номер. По окончании набора автоматическая телефонная барышня сообщала, что кредит составляет, допустим, более пятидесяти часов. Всё было просто: какой-то неизвестный Лобстеру богатый дядя, владелец фирмы, ежемесячно платящий кругленькую сумму за возможность позвонить в любую точку мира, оплачивал и его разговоры. Естественно, рано или поздно этот дядя догадывался, что его кредитом нагло пользуются, и бил тревогу, пытаясь вычислить негодяя, но к тому времени Лобстер уже находил себе другого «богатенького Буратино»…

Сейчас проблема дозвона до сети состояла в том, что ему сначала нужно было выйти на областной узел, только после этого он получал возможность дозвониться до Москвы. Связь получалась многоступенчатая, а значит, некачественная, плохая. Впрочем, Лобстер был уверен, что в течение нескольких дней решит эту проблему, и они с Никотинычем получат надёжный канал связи. Что касается телефонного фрикинга — в этой области для Лобстера не существовало нерешаемых проблем.

Когда во втором часу ночи они возвращались домой, пьяный Никотиныч бормотал себе под нос:

— Какая женщина, какая женщина! Подумать только: с шести лет знаю — и не замечал!

— А по-моему, дура, — зло сказал Лобстер.

— Э, что ты понимаешь! — махнул на него рукой Никотиныч. — Красота и ум — две вещи несовместные, а женщине ум ни к чему, он только жить мешает. Вот ты, когда с бабой знакомишься, на что прежде всего смотришь?

— На ноги, — признался Лобстер. — Ноги — это сексуально.

— А если ноги в штанах?

— Ну, тогда на рожу!

— Ты хотел сказать — лицо. Грубость и цинизм — не самые лучшие качества вашего поколения.

— Чья бы корова!.. — усмехнулся Лобстер. — Кто мне девочек через Интернет предлагал снимать?

— Так то девочки, а это…

— Простая русская баба. — Лобстер расхохотался. — Ладно, знакомство весьма кстати. Ты бы выпросил у неё ключ.

— Завтра выпрошу, — твёрдо сказал Никотиныч и подумал, что впервые испытал неприязнь к этому циничному и беспринципному любителю интернетовских барышень. Влюбился, он, что ли?

— Через неделю будем ломать, — пообещал Лобстер.

Комната была крохотная. В ней едва помещалась полутораспальная софа и компьютерный стол с крутящимся стулом, предназначенным скорее для подростка, чем для взрослого. Рядом с софой висело небольшое овальное зеркало. К стене с яркими цветастыми обоями над компьютерным столом были скотчем прилеплены фотографии — Лобстер с Мирандой, с Никотинычем, с Гошей. Фигура Гоши на снимке была жирно перечёркнута ярко-зелёным фломастером, рядом с фигурой Миранды стоял знак вопроса. На экране большого семнадцатидюймового монитора неторопливо плавали объёмные разноцветные рыбки, точь-в-точь как на заставке у Лобстера. На столе рядом с клавиатурой лежала телефонная трубка.

Дверь отворилась, и в комнату вошёл Седой — тот самый седой мужчина из электрички. На нём был тёплый стёганый халат. Влажные волосы стояли торчком на голове. Седой подошёл к зеркалу, вынул из кармана халата расчёску и тщательно причесался. Затем сел за компьютер. Щёлкнул мышкой, вошёл в электронный почтовый ящик, стал изучать послания. Терминалы Лобстера и Никотиныча были давным-давно им взломаны, и вся корреспонденция с помощью специальной программы автоматически копировалась и «падала» в ящик Седого.