Халхин-Гол. Граница на крови

— Но мы не наблюдаем никакого движения ни с фронта, ни с флангов.

— Японцы не идиоты, чтобы показывать себя, когда не надо. В этом подразделении служат хорошие солдаты, управляемость отлажена. Перед нами профессионалы. Они умеют перемещаться скрытно, тем более что местность позволяет им это сделать. А вот наши бойцы потеряли страх. Смотри, капитан, некоторые высунулись чуть ли не по грудь. Отдай команду… — Договорить он не успел.

Расчет станкового пулемета не упустил такого подарка и открыл огонь по позициям передовой линии. Раздались всхлипы, крики.

— Твою мать! — выругался Шагаев и тут же упал на дно траншеи.

Пули станкового пулемета вздыбили землю на бруствере. Японский расчет вел прицельную и быструю стрельбу. Там тоже были специалисты высокого уровня.

Советник повернулся к Гандоригу и сказал:

— Капитан, посылай заместителя прояснить ситуацию по потерям. Жаль, что мы так и не знаем, где находятся бронеавтомобили.

— Что еще сделать? — спросил начальник заставы.

— Убедиться в том, что нас не обходят, в противном случае провести перегруппировку, по одному отделению с каждого фланга развернуть на север и юг. Уточнить потери и держать фронт.

— Но штурмовая группа противника, которая шла посредине, практически уничтожена, — сказал Бержингин.

— Тебе, Торхан, известна численность японской штурмовой группы? Ты знаешь, получил командир подразделения, атакующего нас, дополнительные силы или нет? Ведь одни могли идти с сопок, а другие — пробираться между ними. Это тебе известно?

— Никак нет!

— Тогда делай то, что я сказал.

— Слушаюсь!

— А мы?.. — спросил Гандориг.

— Мы будем держать южный фланг.

— Может, подвести отделение резерва?

— Его тут же перебьет расчет станкового пулемета. Поэтому я и спрашиваю, где бронеавтомобили. Они уже должны были подойти.

— А я откуда знаю, где они? — Капитан повернулся к заместителю. — Выполняй приказ советника, Торхан! По мере получения информации передавай ее нам через посыльных.

— Понял, пошел!

Задержка же бронеавтомобилей объяснилась просто. Одна из машин банально слетела в яму рядом с дорогой. Водитель на мгновение отвлекся, пропустил небольшой изгиб.

Теперь оба экипажа старались вытащить машину. Это получалось у них с большим трудом. Все же автомобиль бронированный, тяжелый. Тросы звенели струной. Уходило драгоценное время. Была хорошо слышна пулеметная дробь, сопровождаемая одиночными винтовочными выстрелами. Бой шел в километре от того места, где приключилась беда.

Заместитель начальника заставы ушел и вскоре сообщил через посыльного, что японцы не замечены. Скорее всего они находятся в укрытиях между сопками и передовой линией обороны, следовательно, повода для перегруппировки пока нет. Делать это нежелательно еще и потому, что передислокация будет замечена противником. Ведь пограничники уже понесли серьезный урон. Десять бойцов погибли, четверо были ранены, двое из них — тяжело.

Начальник заставы ударил кулаком в борт траншеи.

— Черт возьми? Это что же выходит?

— Получается, что с начала боя мы потеряли семнадцать бойцов убитыми и тяжелоранеными, которым необходимую помощь в наших условиях не оказать. Легких еще поставим в строй. Если японцы сейчас все же скрытно обходят нас, то развернуть против них мы сможем только резервное отделение сержанта Тулбата. Надо хотя бы немного приблизить его к месту боя. Капитан, передавай сигнал. Не знаю только, как ты объяснишь пограничникам, чтобы они сближались с противником максимально осторожно.

— Они видели, что наделал станковый пулемет, поэтому предупреждать их об опасности не надо.

— Хорошо. Давай сигнал. Но где бронемашины? На данный момент они смогли бы переломить ход боя. Позже, боюсь, их присутствие здесь ничего не решит, более того, японцы ручными гранатами легко уничтожат и их. Что за невезуха? Зачем бойцы высунулись за брустверы? Неужели они подумали, что у расчета станкового пулемета закончились патроны?

— Наверное, так и было. Ведь пулемет долго молчал.

— Да, целых десять минут, — сказал советский военный советник и невесело усмехнулся. — А вот сержанты оказались поумнее. Ни один из них не высунулся и не пострадал. Я с себя вины не снимаю, но…

— Хватит, Алтан, и так на душе муторно, — пробурчал начальник заставы. — А главное — непонятно, что делать, каков замысел командира японского штурмового подразделения.

— Держать своих солдат в укрытиях между сопками и развалинами крепости японский офицер не станет. Он должен атаковать нас либо отходить. Ни того, ни другого мы не видим. Поэтому я не сомневаюсь в том, что противник сейчас тихо, не спеша, скрытно обходит нас. Неизвестно, подойдут ли к фронту японские метатели гранат, — проговорил Шагаев.

— Ты не сказал, что нам теперь делать.

Шагаев посмотрел на Гандорига.