Халхин-Гол. Первая победа Жукова

– Только там себя можно проявить, – убеждал он приятелей. – В Испании война кончилась, загонят нас куда-нибудь в глухой гарнизон, а на Дальнем Востоке японцы снова шебуршатся, не миновать стычек, а то и войны.

Иван Сорокин жил более приземлёнными категориями. Дед, прошедший две войны, учил: «От службы не беги, но и не напрашивайся». Не слишком улыбалась перспектива ехать в непонятную даль. Но Серёга умел убеждать, а начальство инициативу курсантов поддержало.

Группа добровольцев сдала экзамены успешно, преподаватели к мелочам не придирались. Молодым лейтенантам выдали пошитую на заказ форму, новенькие «Наганы» и приличную сумму денег, часть из которых Ваня переслал родителям, чем вызвал смех у Сергея Логунова.

– Ты же теперь командир! Тебе самому деньги нужны. Хороший костюм купить, часы… на женщин оставить.

– На каких женщин? – не понял Ваня.

– На красивых! Ладно, позже поймёшь.

До Читы ехали на скором поезде, заняв два четырёхместных купе. Роскошная обстановка в вагоне ошеломила Ваню. Абажур на столике, хрустящие свежие простыни, ковровая дорожка через весь вагон. Мягкие откидные сиденья в коридоре, где можно курить, глядя в окно.

Проводник предложил чай, но старший группы Сергей Логунов отмахнулся.

– Успеем. Отъезд надо отметить.

– Как скажете, товарищи командиры, – почтительно ответил проводник.

За окном мелькали удивительные картины. Уральские горы, быстрые речки, затем пошла тайга. На станциях продавали разную вкуснятину: кедровые орехи, диковинную вяленую и копчёную рыбу, домашнюю ветчину. Ваня, не выдержав, купил большую жареную курицу, золотистую от жира, и торжественно принёс её в купе.

За Уралом люди жили богаче. В его семье кур никогда не жарили. Сначала варили суп из крылышек, головы, потрохов, а остальные куски растягивали ещё на два чугунка супа-щербы. Каждому доставалось по крохотному кусочку разваренного мяса.

Курицу разломили на ломти и с аппетитом подмели под холодную водку. Проводник приносил горячий крепкий чай в стаканах с красивыми металлическими подстаканниками. Такого чая в Дворянской Мызе не водилось. Сахар мать делила мелкими кусочками, раскалывая сахарную головку щипцами, а крошки слизывали самые младшие в семье.

Ваня пил чай, разворачивая яркие пакетики с двумя аккуратными квадратиками сахара, с хрустом разгрызал их и слушал рассуждения грамотного приятеля.

– У японцев, конечно, сильная армия. Особенно авиация, – Сергей, размахивая дорогой папиросой «Казбек», перечислял типы самолётов, их вооружение и скорость. – А главное, тупая преданность японских солдат императору. За него они готовы не колеблясь умереть, а плен считается позором.

– Как насчёт пулемётов и прочего оружия пехоты? – спрашивал кто-то из лейтенантов.

– Ручные пулемёты – барахло, – заявил Логунов. – Дисков или отдельных магазинов нет. Представьте, один японец ведёт огонь, а его помощник в перерывах запихивает винтовочные обоймы в приёмную коробку. Смехотища! Ну как с таким убожеством в атаку идти?

Все дружно смеялись.

– Станковый «Гочкис» у них эффективный, по французской лицензии сделан, – продолжал Сергей. – Но винтовки несерьёзные. Калибр всего шесть с половиной миллиметров. Мелкашки какие-то! Ну а в штыковом бою лучше нашего солдата не найдёшь. Этим матушка-Русь всегда славилась.

– Я читал, – подал голос лейтенант Сорокин, – что винтовка у них бьёт точно, без крепкой отдачи. И штыковому бою японских солдат учат основательно.

– Ты сколько чаю выдул? – насмешливо перебил его Сергей. – Стакана четыре?

– Два с половиной. А что?

– Пей дальше. Кроме уставов, ты, по-моему, ничего не читал. А сахар мой грызи, не стесняйся.

Насчёт чтения Логунов был неправ. Ваня читал не меньше других. И художественные книги, и технические. Просто не любил выпячиваться. Куда ему с такими, как Серёга, тягаться! Тот городскую десятилетку закончил. В сельской школе один учитель по три предмета вёл, а в графе «немецкий язык» прочерк стоял.

Запомнилось Ивану Сорокину огромное озеро Байкал. Весь вагон прилип к окнам, глядя на знаменитое озеро-море. На станции купили связку копчёного байкальского омуля. Грызли икряную рыбу, запивая сладковатым, бьющим в голову бархатным пивом в тёмных бутылках. И рыба, и пиво Ване понравились. Куда лучше, чем деревенская бражка, а водку в Дворянской Мызе пили в те времена мало.

Ещё вспоминал он каждый день встречу с городской студенткой Инной. Красивая девушка, удивительное имя. Сама завела с ним разговор, когда миновали Байкал, а Ваня продолжал стоять у окна в своей лейтенантской форме с туго затянутой портупеей.

– Вы на службу направляетесь?

– Так точно. То есть да, – растерялся он.

– Вам форма очень идёт.

– А у вас платье красивое, – брякнул Ваня.

– Только платье? – засмеялась девушка.

– Нет, не только.

Познакомились, перешли на «ты». Студентка Инна училась в медицинском институте, почти врач. Общительная, разговорчивая, совсем не похожая на девушек из его деревни.