Халтура [сборник]

Гарднер Дозуа может похвастаться целой пачкой наград за его сборники, потому что они у него классно получаются, и я принял его приглашение поучаствовать в антологии, первоначально называвшейся «Роковые любовники», над которой он трудился вместе с Джорджем Р. Р. Мартином. Я с энтузиазмом взялся за работу, однако найти отправную точку для истории оказалось не так-то просто, поскольку Гарри Дрезден вполне рискует оказаться в тройке лучших абсолютно-не-роковых любовников во всей современной фэнтези. Как же мне впихнуть его в историю вроде этой?

Ответ: Поместить в гущу событий рядом с Мёрфи, когда вроде бы случайные любовные заклятия распространяют безумие по всему городу. После этого все, что мне оставалось, — это использовать его обычную везучесть и дико хохотать, набирая текст.

Название сборника изменилось на «Песни Любви и Смерти» уже после того, как я написал свой рассказ, что, наверное, и к лучшему. Иначе мне, возможно, пришлось бы — чтобы не выйти из темы — попытаться каким-то образом присобачить к этому битву групп в стиле дэт-метал. Такого не заслужил никто.

Показывая на трупы, Мёрфи сказала:

— Раны любви.[23]

Я пролез под лентой, огораживающей место преступления, и вошел в квартиру. Здесь пахло кровью и смертью. Юмор висельника просто напрашивался.

Мёрфи стояла там и смотрела на меня. Она не предложила никаких объяснений. Стало быть, хочет услышать непредвзятое мнение консультанта отдела специальных расследований полицейского департамента Чикаго — то есть меня, Гарри Дрездена. Насколько мне известно, я — единственный чародей на планете, получающий значительную долю своего дохода за работу на силы правопорядка.

Я остановился и осмотрелся вокруг, проводя инвентаризацию.

Итак: два обнаженных тела, мужское и женское, сплелись в любовном объятии. Один маленький пистолет, незаконный в Чикаго, покоится в обмякших пальцах женщины. Два огнестрельных ранения в висок, по одному на каждого. Брызги крови образовали два пересекающихся конуса, еще больше крови впиталось в ковер. Тела чертовски смердели. После смерти с ними произошли некоторые весьма не романтические перемены.

Я прошел чуть подальше и огляделся. Где-то в квартире крутилась старая пластинка группы «Квин». Фредди задавался вопросом, кто хочет жить вечно. Пока я слушал, песня закончилась и через несколько секунд заиграла сначала, ностальгически поскрипывая и потрескивая.

Стены были покрыты фотографиями.

Я не хочу сказать, что на стенах было множество фотографий, как в доме у прабабушки. Я хочу сказать — именно покрыты фотографиями. Целиком. Полностью покрыты бумагой.

Я глянул вверх. И с потолком то же самое.

Я медленно обошел комнату, разглядывая, что на фотографиях. И на всех, на каждой из них, — вместе те мужчина и женщина, что лежали сейчас мертвые. Они позировали тут и там и выглядели нереально счастливыми. Я внимательно всматривался в снимки. Изрядное их количество не отличалось ничем, кроме одежды, — почти всюду на этой паре были модные футболки. Как правило, они снимались на фоне тех мест в Чикаго, которые любят посещать туристы. И выглядело все так, будто эта парочка каждый день, снова и снова, устраивала один и тот же экскурсионный тур, коллекционируя одни и те же фотографии.

— Одинаковые футболки, — сказал я. — Кошмар.

Мёрфи в ответ невесело улыбнулась. Мёрфи — миниатюрная и мускулистая, волосы у нее светлые, а носик пуговкой. Я бы сказал, что она столь прелестна, что я бы с удовольствием положил ее себе в карман, но попытайся я это сделать, она тотчас же сломала бы мне руку. Мёрф владеет боевыми искусствами.

Она молча выжидала.

— Еще одно самоубийство по договоренности. Уже третье в этом месяце. — Я показал на снимки. — Хотя те две пары не были настолько задвинутыми. Или, хм, in medias res.[24] — Я пожал плечами и, имея в виду эти маниакальные снимки, добавил: — Дурдом какой-то.

На это Мёрфи только чуть приподняла бровь.

— Напомни-ка мне — сколько мы тебе платим за консультации, Шерлок?