Халулаец

На могиле жены он неожиданно рассказал ей про Петербург и что квартиру продал, хотя они там всю жизнь прожили и, наверное, не стоило. На могиле сына Евгения Борисыча обуяло философское настроение, и он пустился в пространные рассуждения о загробной жизни. С прорабом герой немного повздорил, а потом обернул вздор в шутку, потому что «чего теперь-то уж?». С «красным директором» Евгений Борисыч завел разговор о политике. Зоя Моисеевна выслушала монолог о несправедливой тройке по истории. Бандитам-черногранитникам достались поговорки про синицу, скорость езды и бессмысленность денег. Нет, вы не подумайте, что Евгений Борисыч спятил, просто он всегда был склонен к театральности, к легкой рисовке, а тут она вроде как сама напросилась. Ну, напросилась и напросилась, с кем не бывает. Однако домой Евгений Борисыч ушел с облегченным сердцем, будто он не разговоры разговаривал, а гирьки выплевывал.

С того дня наш герой стал гулять по кладбищу регулярно. Поначалу он смущался этой привычки, но смущаться было не перед кем, и он перестал. Кладбищенских праздников Евгений Борисыч не любил. То есть он их не знал совершенно, презирал толкотню и на дух не переносил суеверия. Он даже за могилками не ухаживал. Ему это просто не приходило в голову, настолько это было мимо его натуры.

Кроме кладбища, Евгений Борисыч бывал в университетском городке, сиживал в сквере у Оперного, ходил на Каму (бережок напротив порта) и пил кофе в «Кофейной чашке». Все эти места будто бы заменили ему опустевший дом.

Целый год курсировал Евгений Борисыч по этим маршрутам, пока в пятьдесят шесть лет не встретил Надежду Геннадьевну. Надежда Геннадьевна была старше его на два года и тоже пила кофе в «Кофейной чашке». Она была городской дамой в шляпке, с маникюром, манерами, обязательной книжкой и яркими губами. Не сказать чтобы Евгений Борисыч влюбился, но компания Надежды Геннадьевны была ему приятна.

Вскоре эта приятность освободила их от отчеств, а потом и вовсе превратила в Женю и Надю. Тогда в Перми витийствовал июнь, и он действительно витийствовал, а не прикидывался октябрем. Погода плюс незамысловатая близость людей, вместе пьющих кофе, подтолкнули Женю и Надю к прогулке. Зачем сидеть в помещении, когда по Компросу можно, мимо Оперного, у фонтана и куда угодно вообще? Однако больше всего Евгению Борисычу хотелось прогулять подругу по кладбищу. Я знаю, как это звучит. В голове нашего героя это звучало значительно лучше. Может быть, потому, что это звучало лучше, а может быть, еще почему-то, но Надежда Геннадьевна на кладбищенскую прогулку легко согласилась.

— Давайте съездим на «Северное» кладбище, Надя. Там у меня жена и сын. Там такой простор, знаете... Можно очень хорошо погулять, размять ноги.

— Женя, вы ухаживаете за могилками? Это так мило. Я поеду. Когда вы хотите?

— Можно завтра. Я совершенно свободен. Если хотите, мы можем встретиться здесь и вместе поехать на такси.

— Но вы ведь живете недалеко?

— Я живу в трех километрах. Полчаса пешком.

— Не стоит вам сюда ехать. Я вызову такси и приеду на кладбище из дому.

— Но я думал...

— Нет. Давайте встретимся у входа. Во сколько бы нам встретиться у входа?

— Давайте в одиннадцать утра, чтобы потом вместе пообедать. Только не отпускайте такси.

— Почему?

— Ну, как же. «Северное» огромное. Вы устанете идти.

— Ничего я не устану идти. Вы меня плохо знаете.

Как видите, Надежда Геннадьевна была немного строптива, а Евгений Борисыч немного старомоден. Однако ни то, ни другое не помешало им встретиться на следующий день.

Евгений Борисыч пришел на кладбище без четверти одиннадцать. Он надел светлую рубашку в тон брюкам, легкую кепку и бежевые сандалии. Погрузив ладони в карманы, он застыл у входа, предвкушая Надю и встречу с родными людьми, которых не ощущал в себе уже неделю. Без двух одиннадцать к кладбищу подъехало такси. Евгений Борисыч воззрился. Из такси выбралась Надежда Геннадьевна. Она именно выбралась, потому что в одной руке у нее была пузатая плетеная корзина, с какими обычно ходят за грибами, а в другой — обрезанная пятилитровка с рассадой. За спиной у Надежды Геннадьевны висел холщевый рюкзак бурозеленого цвета. Одета она тоже была нестандартно. Видавший виды трикотажный спортивный костюм. Какие-то комки в карманах. Резиновые калоши. Поблекшая от солнца панама. Поначалу Евгений Борисыч подумал, что это приехала какая-то старуха, и отвернулся. А когда Надя его окликнула и он ее узнал, ему стало нехорошо. Это все равно что ждать Катрин Денёв, а дождаться Линдсей Лохан (ну, если представить, что они ровесницы).

— Здравствуйте, Надя. Позвольте я...

— Корзину бери. Надо рассаду туда пристроить.

— А там что?

— Землица жирнючая. Подсыпать чтобы. Тут-то песок. А ты с пустыми руками пришел?

— Да я, собственно...

— Такую красоту навел, что уже и брать ничего не надо? Ну, пойдем. Поглядим, чего там у тебя.