Хам и хамелеоны. Том 1

— Их качества и способности. А также возможные перспективы. Ты только что продемонстрировал, что неплохо справляешься с этим. Твой главный козырь — свежий взгляд. Неудивительно, что некоторые особенности людей тебе виднее. Да и недаром ты столько лет за границей просидел, это чувствуется.

— За доверие спасибо, — сказал Иван. — Но я не совсем понимаю…

— Метод можно отработать любой, какой понравится. Важен результат. Мне кажется, что у тебя должно получиться. Потом, постепенно, перейдем к более сложным задачам. Мне кажется, что моделировать можно не только поступки Петрова-Сидорова, но и ситуации.

Разговор приобретал совершенно неожиданный оборот. Иван раздумывал.

— Представь, что тебе предлагают написать что-то художественное, рассказ, предположим, в котором ты должен задействовать реальных лиц. Свежий взгляд — самое главное. Я буду помогать. Если что-то непонятным или необычным покажется — обсудим, разберемся. Ну, что ты думаешь? — настаивал Глебов.

— Для кого именно вы подбираете кадры? Для частных, для государственных учреждений? — поинтересовался Иван.

— Как правило, для частных. Бывает, что и на государственные должности ищут людей и обращаются к нам, но редко.

— При вынесении серьезных оценок доверяют непрофессиональному мнению вроде моего? — усомнился Иван.

— Не только. Всё проверяется. Мы знаем специфику. Знаем, что кому нужно. Другое дело, что самим анализом заниматься некому — кадров нет. Пока ты в Лондоне отсиживался, здесь многое изменилось, Ваня, — не без сожаления отметил Дмитрий Федорович. — Устои пошатнулись, власть авторитет утратила… А уж когда деньги появились бешеные, люди стыд потеряли и готовы теперь безо всякого стеснения других обворовывать, чтобы только под себя грести. Многие на это готовы… А вот чтобы работать не за страх, а за совесть — таких раз-два и обчелся.

— Если вы сотрудничаете с административными учреждениями, значит и с правительственными тоже? Правильно я понимаю?

— Да, всё правильно. Но таких заказов мало… Любое правительство — это очень больший колхоз, как ты, наверное, понимаешь. Особенно наше. И все хотят быть председателями. Вот мы и процеживаем. Чтобы шваль какая-нибудь не просочилась.

— Почему такая контора находится здесь, в Питере? Удобнее было бы держать ее в Москве… — спросил Иван.

— В Москве есть аналогичный центр. Мы — его филиал.

Иван молчал и раздумывал.

— Подумай. Возьми с собой пару фотографий и попробуй дома поработать. Вот эти, например.

Глебов отобрал несколько снимков, которые они не успели просмотреть, и вложил их в конверт.

— К каждой фотографии прилагается биографическая справка и аналитическая записка, сделанная другим сотрудником, — проинформировал Глебов, доставая из выдвижного ящика стопку бумаг и отыскивая нужное; листы он положил в тот же конверт. — А вдруг увлечешься? Не придется устраиваться куда попало. Насчет оплаты… Платим мы не так чтобы очень. Но люди не жалуются. Честно говоря, даже не думал, когда Коля позвонил…

— Что конкретно нужно делать со снимками? — спросил Иван.

— Взгляни на них непредвзято и попробуй изложить свои впечатления. На страничку. Что ты думаешь о прилагаемой характеристике и вообще об этом человеке, фото которого лежит перед тобой. Главное, не усложняй. Полагайся на интуицию. Никакой самоцензуры. Как чувствуешь, так и пиши. Не бойся неожиданных выводов. Они самые интересные…

То, что могло бы быть, но чего так и не было, является частью того, что есть… Этот тезис, сформулированный Иваном еще в разговоре с Глебовым, лежал в основе первых сделанных для Глебова записей…

Не прошло и недели, как Иван сидел в том же кресле и не без удовольствия наблюдал за реакцией Дмитрия Федоровича, просматривающего принесенные наброски — «письменные голограммы», так Иван окрестил этот новый для себя жанр. Лицо Глебова выражало что-то среднее между удовлетворением и удивлением.

Дмитрий Федорович тем временем читал вслух: