Хам и хамелеоны. Том 1

Отсутствие ярких дарований, плодовитость в буквальном смысле слова, приверженность стереотипным ценностям среднего непритязательного человека — таким, как дом и семья, — тяга к простым домашним занятиям и вместе с тем практически поголовная, но без крайностей, неудовлетворенность жизнью… Прибавить к этому врожденное простодушие и невысокий уровень образованности, что было каким-то повальным явлением и очень бросалось в глаза, а также отсутствие больших личных амбиций… — и получался законченный собирательный образ. Совокупность качеств превращала «кандидаток» в идеальных исполнительниц, пригодных для работы практически в любой сфере. Вскоре Ивану пришлось констатировать и другое: женщины в массе своей были не только порядочнее представителей сильного пола, но и вообще как-то более совершенно, более гармонично устроены. Глебов в шутку говорил ему, что, для того чтобы так хорошо разбираться в тонкостях женской натуры, нужно либо родиться женщиной, либо быть отъявленным волокитой…

Иван и сам порой удивлялся тому, что многое ему дается с ходу. Иногда ему стоило лишь взглянуть на лицо человека и мысленно зафиксировать на себе его взгляд, чтобы представить себе его речь, походку, рукопожатие, манеру держать себя за столом, на людях и даже его поведение в постели. Но что обращало на себя внимание: в комментарии всё чаще вкрадывались повторения. Иван не мог не замечать этих «тавтологий», понимал, что избегать их в дальнейшем будет трудно. Глебов оказался прав, предупреждая его, что таким делом невозможно заниматься постоянно: не успевает человек набить руку, как энтузиазм его улетучивается по причине монотонности и однообразия занятия. В результате острота восприятия притуплялась, несмотря на приобретаемый опыт и совершенствовавшуюся точность в оценках. Бороться с этим было бесполезно.

«Отработав» множество фотографий, Иван пришел к неожиданному для себя выводу: все анализируемые им «кандидаты» делились, причем довольно четко, на два типа. Такое деление оказывалось гораздо более объективным, нежели на полезных и бесполезных, одаренных и бездарных, добрых и злых, плохих и хороших. И тут уже немногое зависело от возраста, даже если исходный возрастной критерий по-прежнему играл заметную роль.

Первый тип, отличавшийся определенной прозрачностью, анализу поддавался легко. Не требовалось сильно напрягать воображение, чтобы «оживить» человека и подвергнуть его доскональному «разбору», погружая абстрактно воссозданный образ в ту или иную среду, будто в пробирку с нужным химическим составом, проверяя таким образом, как он поведет себя в определенной ситуации. Иной раз Иван поражался напрашивающейся аналогии с физическим ощущением, возникавшим от движения ладони по некоей округлой поверхности. Нервные окончания ладони улавливали выпуклость и фактуру — шершавую или гладкую. Это позволяло описывать форму предмета и даже некоторые его свойства. Данный тип Иван так и называл для себя — «шершавым».

Второй тип представлял собой антипод первого, потому что почти не давал зацепок. Поверхность мнимой округлой формы казалась слишком отполированной. Воображению не за что было уцепиться. К этому «гладкому» типу относилась примерно треть «кандидатов». Но со временем Иван понял, что в чистом виде, незамутненный «гладкий» тип встречается очень редко, случаи были почти единичными. А затруднения с этим типом возникали по той причине, что всегда наступал момент, когда дальнейшее погружение в образ становилось невозможным. Слишком герметичный и непроницаемо «гладкий» тип оставался фактически нераскрытым…

В пятницу, во время перенесенной с прошедшего вторника встречи, засидевшись в кабинете Глебова допоздна, Иван пытался объяснить, почему два снимка из последней серии он возвращает необработанными:

— Есть что-то обтекаемое в таком человеке, не скользкое, а именно гладкое… Невозможно подступиться. Что с таким ни случится — всё ему как с гуся вода. Поэтому и слабое место трудно нащупать… Мне с самого начала это бросалось в глаза. Но я не мог это ясно сформулировать. В этом есть что-то… энтропическое.

Уже минут пять Дмитрий Федорович выслушивал Ивана с некоторой рассеянностью, но теперь потребовал уточнений.

— Видите ли, я выработал для себя определенную схему работы с кандидатами. Производя анализ с ее помощью, я упрощаю себе некоторые задачи, — оправдывался Иван.

— Не волнуйся, не волнуйся, я всё понимаю, — успокаивал Дмитрий Федорович.

— Согласно второму закону термодинамики, уровень беспорядка увеличивается. Беспорядка в мире, вообще… — продолжал Иван. — Принцип может показаться странным, но на самом деле он очень прост. Физики хорошо его понимают. Согласно этому принципу, мир развивается не от хаоса к порядку, как нам кажется на первый взгляд, а от порядка к хаосу. В исходной точке мир был как бы гладким и… упорядоченным, что ли. Но с того момента, как началось развитие, он разупорядочивается, стремится к хаосу. Причины никто не знает. Но не будь этого, не было бы и нас с вами…

— Пример какой-нибудь можешь привести? — спросил Глебов.