Хамам «Балкания»

Завершение строительства Сулеймании стало вызывать у султана нервозность. Новые события в семье государя начали еще серьезнее влиять на его странное поведение. Серьезно больная жена Роксолана, чувствуя приближение конца, спешила претворить в жизнь овладевшую ей идею: она желала увидеть на троне Османской империи младшего сына Баязида, который выглядел более способным, чем его брат Селим. Но закон был на стороне старшего. Исключительным правом наследия обладал старший сын, и это был Селим. Но мать не могла смириться и всячески старалась рассорить их, нахваливая младшего и подстрекая его к борьбе за престол. Ее зять Рустем-паша, муж дочери Михримах, наученный горьким опытом, в этот раз решительно уклонился от нового семейного заговора. Но это только помогло прочим, кто ради собственных интересов решительно вмешался в свару. Амбициозный Лала Мустафа-паша, младший брат Дели Хусрев-паши, родственник Мехмед-паши Соколовича, тот самый, которого Баица в Эдирне обучал наукам и покровительствовал ему в жизни, увидел в этом собственный шанс. То ли обозлившись, что султан когда-то отнял у его родного брата государственную печать, когда тот был великим визирем, отдав ее именно Рустем-паше, что привело к смерти Дели Хусрева, то ли по каким-то иным причинам он стал главным лицом в реализации сплетен султанши. Рустем-паша, чтобы никто не подумал о том, что он мстит брату бывшего великого визиря, обратился за помощью к Баице. Он попросил обратиться к тому как к родственнику и образумить его. Баица согласился, но к султану явился вместе с Ахмади, и оба они рассказали об играх, которые ведутся за его спиной. Сулейман принял это к сведению, видимо, не желая уничтожить последние следы отношений со столь прежде любимой Роксоланой. Гнев он обратил на своего любимца Мимара Синана! И теперь тот явился к соседям с тем, чтобы пожаловаться на неразумный поступок государя. Он рассказал им, что султан пригрозил ему смертью, если он в течение двух месяцев не передаст ему ключи от Сулеймании. К тому же падишах приказал немедленно закончить мавзолей для жены Хасеки Хюррем и его самого. После чего, не смягчив угрозы, но все-таки спокойнее сообщил, что позволяет ему и себе, как строителю, возвести собственный мавзолей во дворе мечети, так как он понимает: это будет самая красивая мечеть в империи. Синан не позволил обмануть себя. Когда Баица сказал ему: «Вот видишь, какую честь оказал тебе падишах, ты даже в смерти будешь близок к нему, пусть и в ногах, а ты боишься, что он убьет тебя!» – Синан ответил ему: «Это ничего не значит. Я могу выстроить себе гробницу на почетном месте, а он все равно убьет и меня, и ее, похоронив со всеми подобающими почестями! Не знаю, как должна выглядеть почетная казнь, но он в состоянии придумать и такой церемониал».

Эти слова, хотя и сказанные как бы в шутку, говорили о том, что Сулейман, несмотря на все свои странности, оставался самым мощным властелином в Азии и Европе.

Как бы там ни было, Синан точно в назначенный день сообщил о завершении работ. И тогда падишах опять удивил всех. На торжестве, какого еще не знал Царьград, перед всеми приближенными и всеми жителями султан передал ключи от мечети в руки Кодже Мимару Синану и велел ему отворить двери! И перед лицом всех присутствующих громко спросил его:

– А почему ты не написал на них свое имя?

Сулейман был серьезен. Он хотел таким образом похвалить его перед всеми, может быть, и слегка преувеличенно.

Синан не смутился:

– Кто я такой, чтобы написать свое имя на доме Аллаха? Султан расплылся от удовольствия – таких подданных у него еще не было.

Глава Ю