Ханаан. Феррер

O'Ahatera Inkai, с особого наречия акари, своего рода "второго языка", используемого их мастерами во внутреннем круге, можно было перевести как "Земля великих предков Духа Клинка", или "Родина Клинка Духа", или иначе в том же ключе – понять этот язык, одновременно предметно-грубый и образно-поэтичный, чужаку было исключительно сложно. Каин был наслышан о святом для акари всех кланов месте, но никто, даже его самые преданные друзья-акари в столице, никогда не рассказывали о том, что оно из себя представляет – табу на такие подробности не имело для них границ. Он ждал чего-то невероятного, но… пещера. Огромная пещера в скале, по какой-то таинственной причине совершенно незаметная до тех пор, пока к ней не приблизишься вплотную. Мастер Аркат, пояснив что в Шен не принято посещать святыню без важной причины дабы не гневить духов, пожелал остаться у входа. У Каина, с его слов, такая причина была, раз он преодолел столь сложный и долгий путь, а потому "гнев духов" ему грозил куда меньше. Решение мастера развязывало Каину руки, теперь он мог заняться делом не опасаясь агрессивной реакции со стороны Арката. Впрочем, делиться информацией о том, что было такого особенного в этой пещере, или хотя бы, насколько она глубока, мастер тоже не стал.

Каин вошел внутрь. Не сразу, спустя пару секунд, он что-то почувствовал. Внутри было темно, очень темно. Свет не проникал сюда снаружи – что было странно. Каин сделал всего несколько шагов, он все еще был у входа, лучи солнца должны были сюда попадать, но… тьма. Каин вытянул перед собой правую руку, и, щелкнув пальцами, мысленно произнес заклинание. На кончиках его пальцев на несколько секунд ярко засиял огонек, лучащийся светом, солнечным светом. Огонек сиял, но ничего кругом не осветил, а еще через несколько секунд угас. Каин изумленно приподнял бровь. Еще раз. Снова вспыхнул огонек, и снова он погас – еще быстрее.

–Lampsi. -тихим, но уверенно твердым голосом произнес Каин, повторив жест. На этот раз, огонек стал гаснуть еще до того, как успел разгореться на полную яркость. Каину стало не по себе. Он заволновался. Но то не было влияние внезапно начавшей давать сбои магии, – что-то другое стало касаться его разума, сердца, а может даже души. Каин опустил руку, и успокоил начавшее немного першить горло. Магия здесь бессильна, новых попыток что бы понять это нужды не было. В зачарованной сумке Белой Гильдии лежало необходимое снаряжение, но в такой тьме он не мог толком разобрать его, как и не мог ступить вперед хоть на шаг, не боясь провалиться в какую-нибудь пропасть. Выход нашелся быстро. -Ну раз так… -он решил прибегнуть к Чудесам Веры. Ему, воспитанному лучшими наставниками Белого Собора, были ведомы пути обращения своей чистой веры в Силу, способную менять мир. Силу, исходившую от самих Богов. Скептикам, невеждам, и необразованной черни сложно было понять разницу между Силой Веры и магией. Называть Жрецов – магами в Конклаве считалось смертной ересью, но многие крестьяне так и называли их, за глаза и шепотом. Каин, как и прочие посвященные, знал разницу. Знали ее и архимаги Триувирата, платящие щедрую награду всякому, кто принесет им голову высокопоставленного жреца, паладина или святого рыцаря Конклава. Когда во времена открытой войны с Триумвиратом ему предложили возглавить Солисскую Базилику, он отказался, ведь одеть мантии жреца в те времена означало нарисовать на себе мишень для убийц.

Каин сделал шаг вперед, вслепую, но уверенно, глядя во тьму впереди так, слово бросает ей вызов, и вместе с тем обрекает на поражение.