Хангаслахденваара

– Вот спроси их, – продолжая подливать масла в огонь, указал на гостей Саша,– спроси меня: где в этих полотнах философия, суть? Где двери в другие миры? Мы не сможем ответить! – Он беспомощно развёл руками. – Ты всё время талдычишь про эти двери, про входы, так покажи нам, убогим, хоть один такой вход на своей картинке! Ужас, какая же ты дурочка! Ха-ха…

Его смех оборвался внезапно. Шурочка размахнулась и обрушила одно из своих произведений ему на голову. Полотно, прорвавшись, оделось рамкой на Сашины плечи, и осталось там висеть, словно какой-то необыкновенно широкий воротник фантастического фасона.

Такого поворота Александр никак не ожидал, он глупо заморгал глазами, а Шурочка истерически завизжала:

– Вот тебе вход в другой мир, урод! Увидел? Прошёл благополучно, свинья? А вот, – она ткнула пальцем в сторону прихожей, – вторая дверь! Ты просил показать хотя бы один вход в иные миры? Пожалуйста, милый – получи сразу два! Алкаш вонючий, уходи отсюда немедленно! Пошёл вон, я сказала!

Саша, не спеша, стянул со своих плеч остатки картины с очень подходящим к случаю названием – «Ступор сознания от осознания нереальности» (он машинально прочёл это на бумажке с обратной стороны картины), – молча накинул пальто и вышел, хлопнув за собой дверью.

Внутри квартиры послышались Шурочкины горькие рыдания и приглушённые голоса гостей, бросившихся её утешать.

Удивительно, но от всего случившегося ему вдруг стало легко. Легко, будто с плеч свалилась какая-то невидимая ноша, будто он завершил какое-то важное и нужное дело. Он почувствовал себя вновь свободным, сильным и, – как ни странно, – трезвым!

«Пора оцепенения закончилась,– думал он. – Наступила пора идти дальше».

Жаль, конечно, Шурку, но сама напросилась.

Засунув руки в карманы, Саша вышел из подъезда, поднял воротник и пошёл к себе домой пешком, дыша свежим морозным воздухом и осыпаемый искрящимися в свете уличных фонарей снежинками.

* * *

– Нет, Володя, ты не прав, – сказал Александр другу. – Всё-таки та книга не про Шурочку. Может быть, я и кричал, и звал на помощь, но Шурочка – не та женщина, которая могла бы меня спасти. Она и не спасла. Как мне показалось, ей самой нужен был спаситель, так что…

Володя покачал головой.

– Легко ты ко всему подходишь, Саша, – сказал он. – Слишком легко. Ей ведь было больно оттого, что произошло. А тебе – хоть бы хны! Почему ты не отвечал на её звонки?

– А что это дало бы, дружище? Вытирать бабьи сопли, выслушивать жалобы как плохо без меня, что можно бы попробовать начать всё сначала? К чему это, Володя? Я не хотел продолжать строить то, что изначально шатко и кособоко. Я и Шурочка – не тот материал для строительства, из которого могло бы что-то получиться.

Володя достал сигареты.

– Можно я в комнате покурю? – спросил он. – В форточку?

– Да кури, конечно, – разрешил Александр. – Зачем ты спрашиваешь каждый раз?

Друг открыл форточку, закурил. Некоторое время молчали, затем Володя сказал:

– Есть у меня одна хорошая, как мне кажется, мысль. Тебе стоит уехать, стоит отдохнуть.

– Куда уехать? От чего отдохнуть, дорогой ты мой? Я бы с удовольствием уехал из этого мира, но пока не в силах этого сделать! Я бы с удовольствием отдохнул от людей, но опять же не получится – они везде, куда бы я ни поехал, куда ни пошёл – они всегда попадаются на моём пути. Так что затея пуста. Спасибо, конечно, за заботу…

Но Вовка не успокаивался:

– Я знаю место, где ты сможешь взглянуть на всё иначе. Где люди другие, где другая природа, – другой мир, вот что! – и там всё воспринимается по-другому! Если ты вдохнёшь воздух того края, то никогда не забудешь его запаха. Если увидишь его природу, то любая другая станет для тебя лишь жалкой пародией!

– Э, старик, да ты, как я погляжу, ещё и поэт! – улыбнулся Саша. – Эка тебя проняло! И что же это за место такое чудесное?

Володя повернулся к нему и спросил:

– А ты согласишься туда поехать на пару-тройку недель?

– Ну, ты даёшь, брат! – Александр изобразил изумление. – Кота в мешке пытаешься мне всучить? Ты сначала расскажи, что это за место, а то, может, ты меня на край земли агитируешь ехать?

– В общем-то, это и есть край Земли. В определённом смысле, конечно. Я там рос, учился в школе, туда я иногда выбираюсь в отпуск. Там мои друзья. Кольский полуостров, Саша – вот про что я тебе говорю. Побережье Баренцева моря…

– Что? – Саша привстал на диване, и сам нервно вынул из себя иглу, жестом остановив встрепенувшегося Володьку. – Вот куда ты меня хочешь сослать? Надеешься, что я тихо помру там, среди вечных льдов и пингвинов, и перестану трепать тебе нервы?

– Пингвины живут в Антарктиде, неуч! И льдов в Мурманске не намного больше, чем зимой ты видишь здесь через своё немытое окно.

– Всё равно. Спасибо за предложение, старый добрый Вова. Я уж как-нибудь тут перекантуюсь. Может, я и хочу умереть, но не от холода на берегу Ледовитого океана!