Ханкерман. История татарского царства

Хана Нурдовлата со свитой поселили в лучших палатах и снабдили всем необходимым. Судя по письмам Ивана III крымскому хану, такое содержание обходилось недешево: «…с немалым убытком для казны моей», – жаловался князь. А гости, быстро освоившись в Москве, ни в чем себе не отказывали, гуляли и бузили, доходило до поножовщины. В одной из драк татарин из свиты зарезал старшего сына хана – Бирдовлата. За что был тут же обезглавлен лично отцом: «Той же зимой марта в 15 в среду на пятой недели поста Бердоулата царевича, Мердоулатова сына, зарезал татарин его же; и тому татарину Мердоулат, отец Бердоулатов, сам голову отрезал».

А распоясавшегося брата хана Айдара князь Иван, потеряв терпение, сослал подальше с глаз. «Той же весной пойман хан Айдам крымский и послан в заточение на Вологду». Но самого Нурдовлата князь продолжал держать подле себя – в Звенигороде, куда к хану начали съезжаться разноплеменные татары. Иван был с ханом-«отставником» ласков, потому что имел на него большие планы.

Угорское стояние

Подготовка к походу на Угру и сам поход, получивший название «Угорское стояние» 1480 года – переломный для Руси и, пожалуй, самый драматичный момент в жизни Ивана III и его дипломатический триумф. Князь словно по лезвию ходил, едва к отчаянью не срывался, ночами на коленях перед иконами стоял, знал, чем большой поход Орды может окончиться для Руси. По-прежнему сильна была Орда, о ее бесчисленных беспощадных воинах думать было страшно. Но выбор был сделан, семь лет после похода хана Ахмата 1472 года Русь не платила дани Золотой орде. В Крым выход посылала, в Казань, в Касимов тоже, а в степь – ни копейки! Большой набег был неминуем.

Вот как эти события описывает Татищев:

1479. Хан Ахмат Большой орды, сын Зелени-Салтана, по совету с польским королем, желая и великого князя и всю Русскую землю мира лишить и пленить, умыслил сначала раздражать его послами своими с басмою (грамотою) по древнему обычаю, сказав так: «Ты, князь великий, улусник мой, сел на великое княжение после отца твоего, а к нам не идешь, и послов с дарами не слал, и ясак за многие годы не дал, и послу нашему в дани и выходе отказал и, не учтиво приняв его, отослал. По то послал ныне, да со всею данью за прошлые годы с земли твоей сам к нам приезжай или сына присылай. Если не исполнишь повеление мое, то ведаешь, что, придя, пленю всю землю твою и тебя самого, взяв, рабом учиню».

Князь же великий поведал сие матери своей иночице Марфе и дяде своему, а также всем князьям и боярам. И многие сказали ему: «Лучше тебе, князь, умирить дарами нечестивого, нежели кровь христианскую проливать».

Слышала же то великая княгиня София, восплакала горько и сказала великому князю, мужу своему: «Господин мой, отец мой и я не хотим дань давать, лучше вотчины лишимся. И я, не желая иных богатых и сильных князей и королей из-за веры принять, с тобой браком сочеталась. А вот ныне хочешь меня и моих детей данниками учинить. Имеешь воинство многое и Бога себе помощником. Почему хочешь рабов твоих слушать, а не стоять за честь свою и веру святую? Почему боишься множества воинов нечестивых, ведая, что Он силен дать крепость и победу тебе? И как ранее отказал им, так и ныне откажись давать дани и выходы».