Ханс Кристиан Андерсен

Тем не менее описания весьма ограниченны. Напрасно ждать от них освещения политических или социальных проблем. Андерсен родился в те времена, когда все общественные вопросы решались королем и его приближенными, и жил в среде, где интересы сводились к высшим ценностям поэзии. Всеохватывающие изменения, происшедшие при его жизни в европейском обществе, оставили в его мировоззрении очень небольшой след. Он не разбирался в политике и воздерживался от каких бы то ни было политических дискуссий. Он почти что боялся тех огромных сил, которые начинали приходить в движение. События 1848 года настолько сказались на чувствительном писателе, что на следующий год ему пришлось ехать в Швецию, чтобы восстановить свои силы, а военная и политическая обстановка 1864 года привела его в совершенное замешательство.

Напрасно было бы также ждать от него глубокой характеристики людей, с которыми он встречался во время путешествий. Его наблюдения почти всегда поверхностны. Очень типично для него упоминание в «Базаре поэта» о том, что в глубине души он терпеть не может греков, зато к туркам относится с большей симпатией. Но ему и в голову не приходило поискать объяснение подобному чувству и тем самым лучше понять эти два народа. Его сильная сторона заключалась в острой, но поверхностной наблюдательности, и он восполнял фантазией отсутствие основательных знаний о том, что видел.

Но при всей ограниченности у Андерсена можно получить хорошую информацию, а кроме того, симпатичного и оригинального попутчика. Последнее приятнее в книгах, чем в действительности. В книгах почти незаметны его заботы и огорчения, его ипохондрия и другие нервные слабости, в жизни часто причинявшие много хлопот молодым членам семейства Коллинов, которых он несколько раз приглашал путешествовать с собой. Напротив, читатель получает лишь удовольствие от его обаятельного любопытства и свежего, полного фантазии восприятия мест и событий.

* * *

Первая из его пяти книг путевых заметок явилась плодом поездки по Германии в 1831 году. «Теневые картины»[39] вышли всего через три года после «Прогулки на Амагер», и можно было опасаться той же словоохотливости, которая отличала произведение начинающего писателя. Несколько легкомысленное вступление вызывает самые худшие предчувствия, но они скоро рассеиваются. Очень быстро писатель переходит к рассказу о своих впечатлениях. День за днем мы следим за его странствиями пешком или в дилижансе через Гарц, в Дрезден и Саксонскую Швейцарию и назад через Берлин и Гамбург. Какое впечатляющее описание покоя в летнем пейзаже Гарца и тишины в живописных городках, поэзии Броккена на восходе солнца и великолепных видов с Саксонских гор; оживленного Дрездена с его высокими башнями, куполами и быстрой Эльбой, которая катит свои желтые волны под мостом Августа, и Берлина с его многомильными, длинными и скучными улицами, благословенной пылью и бесконечными берлинскими шутками, которые слишком напоминали ему Копенгаген!

Приходится только удивляться, что двадцатишестилетний автор уже умел так блестяще писать. В пейзажах чувствуется поразительная точность, а в рассказах о трудностях путешествия и о разных забавных людях, с которыми он встречался, — неутомимый юмор. Когда он однажды вечером зашел в кабачок в каком-то городке в Саксонии, его взгляду предстала живописная картина: «Несколько крестьян сидели группой и играли в карты; о, какие у них были характерные лица! По крутой лестнице, которая вела сюда из номеров, как раз спускалась девушка со свечой; свет от свечи падал на свежее молодое лицо, которое украдкой поглядывало на незнакомцев… Скоро подали ужин, несколько жареных уток весьма почтенного возраста; хозяин стоял в красивой серьезной позе, скрестив руки, и смотрел на нас и на уток с таким выражением лица, будто ни те ни другие не пришлись ему по вкусу. Мы отошли ко сну — но не будем говорить об этой ночи! Мне достаточно и того, что я пережил в действительности. Природа и ремесло совершили глупость: а именно первая сделала меня слишком высоким ростом, а второе, наоборот, постель слишком короткой; от отчаяния я изобразил сомнамбулу и спустился в общую комнату, но здесь все выглядело слишком романтичным! Вокруг на охапках соломы дремали несколько стражников с густыми черными бородами; безобразный черный бульдог, похожий на потертый баул, бросился мне навстречу, рыча боевую песнь, и я, как мудрый генерал, ретировался. На улице лились и плескались потоки дождя, словно говоря: „Смотри, вот так было во время всемирного потопа“».

В книге есть и безжизненные куски, но некоторые места относятся к самым забавным из всего им созданного, например бесконечно комичное (и полностью выдуманное) описание поездки в дилижансе из Берлина в Гамбург.