Ханума

КНЯЗЬ. Мы из-за него и пришли?.. Значит, сам мою дочку украл, а жениться племянник будет? Племянник, значит, жениться будет, а сам мою дочку украл?.. Интересно получается…

КНЯЗЬ. Будет? Кто будет? И кто украл? Я украл?

МИКИЧ. Нет, я украл.

КНЯЗЬ. В роду Пантиашвили никто никогда не крал.

МИКИЧ. А кто же украл!?.

Музыка. Микич и Князь наступают друг на друга.

ХАНУМА. Мы украли: Я, Тимоте и Акоп. Украли, чтоб счастливой она была. Чтоб внуки у тебя красивые были.

МИКИЧ (со слезой). Мне не внуки, мне герб нужен!

ХАНУМА (отправила Акопа за молодыми). Будет тебе герб, он тоже князь! (Входят Акоп, Коте и Сона в подвенечном платье, лицо ее закрыто фатой.) Вот он!

МИКИЧ. Этот?! Что вы мне голову морочите! Этот голодранец — наш учитель!

ТЕКЛЕ. Это племянник наш.

МИКИЧ. Племянник, чей?

КНЯЗЬ. Мой племянник.

ХАНУМА. Коте — князь Пантиашвили.

МИКИЧ. Какой он князь, если он работает?

АКОП. Получит приданое — бросит работу. И как все князья тоже безработный будет.

КОТЕ. Мне не нужно ваше приданое. Я всего добьюсь вам. Сам сделаю Сону счастливой. (Поет.)

Без любви белый свет

Как без солнца рассвет

Как костер без огня

Как джигит без коня.

МИКИЧ. Молодец! Что же ты сразу не сказал, что ты тоже князь? Дай я тебя обниму!

КНЯЗЬ. Бедный мальчик! Сейчас она фатой закрыта, когда откроет, держись за меня, сестра!

ТЕКЛЕ. Бедный мальчик!

МИКИЧ. Я тоже начинал без гроша. Ты мне нравишься, Коте.

СОНА. И мне тоже. Бонжур, мон пренс! (Приподнимает фату.)

КНЯЗЬ. Гулико, дорогая?! Ты что здесь делаешь?!

ТИМОТЕ. Мой то опять спятил!

МИКИЧ. Какая Гулико, князь? Ты что ошалел? Какая Гулико? Сона это, дочь моя.

КНЯЗЬ. Сона? (Акопу.) Ты кого мне вчера подсунул?

ХАНУМА. Меня. (Припадая на ногу и закрыв одни глаз.) Бонжур, мон пренс! (Поет с Акопом.)

АКОП. Мадам?

ХАНУМА. Девица!

АКОП. Свободны?

ХАНУМА. Как птица!

АКОП. Не верю…

ХАНУМА. Напрасно!

АКОП. Пойдемте?

ХАНУМА. Согласна! Разве я плохо сделала? Молодой князь на молодой девушке по любви женится, а старый… Пардон. Пожилой князь на приданом женится, да еще в придачу Гулико Махнадзе получаешь — тоже не очень старую, пятьдесят пять лет всего.

КНЯЗЬ. Вчера пятьдесят было.

ХАНУМА. Не спорь, а то еще больше будет! Микич княжеский греб получит, а я комиссионные! Ну, что вам еще надо?

ТИМОТЕ. Выпить и закусить.

АНУШ. Что же стоите, к столу прошу.

Музыка. Опускается стол. Вбегает Кабато.

КАБАТО. Что здесь происходит?

МИКИЧ. Мало цветов купила, Кабато. Сейчас здесь две свадьбы будет.

ХАНУМА. Нет, три.

КАБАТО. Три? Почему три?

ХАНУМА. Считай сама. Сона и Коте — раз, Князь и Гулико (делает знак Тимоте, он подводит Гулико) — два.

КАБАТО. Как?! Князь на Сонэ женится!

ХАНУМА. Нет, все по-моему вышло. Рано ты меня на пенсию отправила.

КАБАТО. Ах, горе мне, конец мне пришел! Если я молодую, красивую сосватать не могла, зачем такой свахе на свете жать! Вай мэ!

ХАНУМА. Подожди, Кабато, не убивайся! Теперь ты главная сваха в Авлабаре будешь. Не такая уж ты бездарная, если саму Хануму сосватала. Я еще замуж выйти собираюсь — за Акопа. Вот тебе третья свадьба.

КАБАТО. А где же мои комиссионные?

ХАНУМА. Заплати ей комиссионные, Акоп.

АКОП. Держи, вот тебе тридцать абазов.

ХАНУМА. И двадцати хватит, тридцать самой Хануме платили.

КНЯЗЬ. Друзья мои! У нас сегодня необычный день — три свадьбы сразу. И все равно не будем нарушать наши старые обычаи. Сперва выпьем за мех, кто всех нас здесь собрал, кто все нарисовал, кто музыку написал и за того, кто все это придумал.

ВСЕ. З а Х а н у м у!

Поют.

С той поры, как создан свет,

Лучше свахи в мире нет,

Будь ты молод или стар,

Подберем любой товар.

Как стола без тамады,

Как Арагви без воды,

Как базара без хурмы,

Свадьбы нет без Ханумы.

Грех одному пить,

Грех холостым быть.

Без супруги, без подруги,

Грех одному жить.

Занавес.

Г. ОРБЕЛИАНИ

Только я глаза закрою — предо мною та встаешь!

Только я глаза открою — над ресницами плывешь!

О, царица, до могилы я — невольник бедный твой,

Хоть убей меня, светило, я — невольник бедный твой.

Ты идешь — я за тобою: я невольник бедный твой,

Ты глядишь — я за спиною: я — невольник бедный твой!

Что смеяться надо мною? Я — невольник бедный твой,

И шепчу я сам с собою: «Чем тебе я не хорош?»

Только я глаза закрою — предо мною ты встаешь,

Только я глаза открою — над ресницами плывешь!

Только я глаза закрою — предо мною ты встаешь,

Только я глаза открою — над ресницами плывешь!

Словно тополь шелестящий, стан товй нежный для меня,

Светит радугой блестящей, стан товй нежный для меня,

Блещут молнией небесной эти очи для меня,