Хаос – это нормально

И пытаюсь представить, что чувствует мистер Фурц. Знаю-знаю, он ничего не чувствует, ведь он мёртв, но он должен знать, что вокруг темно, или что он не может дышать, или что все плачут и горюют, что его больше нет. Ему снятся сны? Или он просто ждёт, когда кто-нибудь придёт и заберёт его душу?

Суббота, 30 июня

Сегодня мистера Фурца похоронили. На кладбище ходили только мама и папа. Они решили, что нам, детям, лучше туда не ходить, потому что вчера нам всем снились кошмары. (Всем, кроме Карла Рэя, который, если даже они ему и снились, не признался в этом, и Мэгги, которая не ходила в траурный зал.)

В моём сне (или в ночном кошмаре) я брела по какому-то лесу. Шёл снег, очень холодно, и я заблудилась. Я всё время искала моих родителей и звала их:

– Мама! Папа!

В лесу не было никаких тропинок и было темно. Мне показалось, будто за деревом мелькнул Карл Рэй, и я позвала его по имени и подбежала к дереву, но когда я там оказалась, он куда-то исчез.

– Карл Рэй! Спаси меня! Спаси меня! – закричала я.

А потом я села прямо в постели, и Мэгги удивлённо уставилась на меня и сказала:

– Эй, проснись!

Деннис рассказал, что ему приснилось, будто кто-то запер его в гараже и люди всё время заглядывали в окно, но он не мог слышать, что они говорят, и они не выпускали его. Дуги признался, что во сне собирал на огромном поле цветы, когда вдруг с неба спустилась большая чёрная птица и начала клевать ему голову.

А Томми сообщил, что за ним гнался «бука», и поэтому он забрался в кровать к родителям и там обмочил постель, отчего папа сильно разозлился.

Папа и мама ушли на похороны. Нам же ничего не хотелось делать. Когда Томми сказал, что хочет есть, я поняла, что сегодня папа не пойдёт в магазин «Алесси», поэтому я порылась в кухонных шкафчиках, чтобы чем-нибудь его накормить. И знаете, что было потом? В дом с большим пакетом из магазина «Алесси» входит Карл Рэй (перед самым полуднем в субботу, впервые с момента своего приезда). Он прогулялся туда (около мили) и обратно. Он принёс всё, что нужно: горячий хлеб и ветчину. Я даже немного устыдилась за дезодорант и мыло, которые оставила ему на комоде.

Ах да, я вчера забыла упомянуть, что Бет-Энн так и не пришла. Ей нужно было подстричь волосы. (Весь день, что ли?) Но она заглянула ко мне сегодня днём, около часа дня. Похоже, ей и вправду было любопытно взглянуть на Карла Рэя. Она всё время спрашивала, что он собой представляет, где он работает, и что я думаю о нём, и какая комната у него, и не против ли мы, что он там живёт, и как долго он будет жить у нас, и так далее. Она-то уж точно умеет говорить.

Странно, но, хотя Карл Рэй и не самый лучший гость и жутко меня бесит, я не стала говорить об этом Бет-Энн. Наоборот, в моём описании он предстал почти экзотичной фигурой. Карл Рэй! Когда же она спросила, не возражаем ли мы против того, что он останется у нас, я сказала:

– Бет-Энн! Ну что ты говоришь? Конечно, мы не против – где же ещё ему жить, как не у нас?

Хотя на самом деле мы все очень и очень возражаем, особенно я.

Наконец я не удержалась и спросила Бет-Энн о Дереке:

– А как там твой Дерек?

Прежде чем ответить, она посмотрела на свои ногти.

– О-о-о, с ним всё нормально.

– И как он выглядит?

– О, он великолепен!

– Я знаю, но как он выглядит? Опиши его.

– Ну, у него симпатичные голубые глаза, и эти длинннннные ресницы, и восхитиииительная улыбка.

– Представляю.

На самом деле я ничего не представляла. Её описание было крайне расплывчатым.

– Он нескладный?

– Нескладный? Нескладный! Ну, ты загнула!

– Он с тобой говорит?

– Ещё как, Мэри Лу. Послушать тебя, он какой-то придурок или типа того.

У неё есть такая манера опускать уголки губ, словно маленький ребёнок, который хочет показать, что его обидели.

Мне действительно хотелось знать, что они делали в том кинотеатре для автомобилистов. В том смысле они просто сидели, или разговаривали, или держались за руки, или что? Я думала, что именно это она и расскажет мне и мне не придётся вытягивать из неё всё клещами. Но она и словом не обмолвилась. Она как будто считает, что если будет молчать, то произведёт на меня большее впечатление, чем если бы она выложила мне все подробности.

Я всё ещё овладеваю «Одиссеей». Сейчас возьму другую ручку.

Волшебные сандалии