Хаос на пороге (сборник)

– Я вас очень хорошо понимаю, – кивнул в ответ незнакомец. Он неловко повернулся в кресле, расстегнутая куртка сползла с плеч, и в холодном свете неоновых ламп матово блеснул отполированный металл, опутанный проводами. Мужчина уловил мой взгляд и поправил куртку.

Я почувствовала, как у меня вспыхнули щеки. «Целостность». Ну кто меня тянул за язык?

Улыбка на его лице дрогнула всего на секунду.

– Повоевал в свое время.

– Понятно, – сказала я, натянуто улыбаясь.

Я слышала истории об искалеченных ветеранах войны, которых восстанавливали буквально по кусочкам, протезируя утраченные конечности. Брату повезло куда меньше, подумала я, но постаралась отделаться от этой мысли.

Незнакомец протянул вперед протез.

– Не смущайтесь. Меня зовут Майкл.

Я пожала механическую руку, тяжелую и прохладную на ощупь, и промямлила:

– Эффи.

Интересно, что он увидел, когда взглянул на меня. «Неопрятную толстуху», – ответил внутренний голос.

– Очень приятно познакомиться, Эффи, – шепнул Майкл, не отнимая механической руки. У меня по спине побежали мурашки.

Выступающий объявил о начале лекции.

– Сегодня мы поговорим о первородном грехе и его значении, – возвестил он, и гул голосов в зале улегся.

Я выпустила протез Майкла из руки и повернулась лицом к оратору.

Собрание тянулось целую вечность и, наконец, подошло к концу. Слушатели вставали с мест, собирали вещи, проверяя, все ли у них с собой.

Меня клонило в сон, однако я ни на минуту не переставала думать о Майкле.

Я повела себя невежливо? Зря я не оделась понарядней. Я наморщила лоб. А я точно заперла дверь? Едва сдержавшись, чтоб не вскочить на ноги, я принялась картинно хлопать себя по карманам, а сама прислушивалась к Майклу, который с кем-то беседовал. Дождавшись паузы, я обернулась и спросила как можно непринужденней:

– Ну, что скажешь? – и тут же невольно поморщилась: какая банальщина! Я не уставала поражаться тому, какой подчас гениальной бывала в лаборатории и какой недотепой становилась в окружении незнакомых людей.

Майкл снова одарил меня улыбкой.

– Любопытно, – ответил он, пожав плечами, и, понизив голос, прибавил: – Хотя никак не могу привыкнуть, насколько буквально евангелисты трактуют Писание.

– О, я понимаю, – отозвалась я. Если он и заметил, что на лекции я клевала носом, то не подал виду. – Неужели они в самом деле считают, что морские воды расступились перед Моисеем, и он прошел посуху?

Сказав это, я оглянулась, как бы меня не услышали, но тут же опомнилась: ведь именно за этим я и пришла сюда – поговорить о своем чрезмерно рационализированном восприятии Библии.

Зал тем временем опустел. Мы с Майклом направились к двери.

– Мне нравится в церкви, – продолжал Майкл, – но меня несколько смущает ее избирательная метафоричность.

– Что ты имеешь в виду?

Майкл распахнул передо мной дверь.

– Например, Церковь утверждает, что Моисей действительно прошел по дну Черного моря, но при этом причащение крови Христовой происходит путем символического вкушения вина.

Такой ответ меня озадачил. Входя в распахнутую дверь, я взглянула на Майкла еще раз. Умный и привлекательный. Ты его не интересуешь, даже не мечтай, мелькнуло у меня в голове. Мы направились к выходу из церкви. Наши голоса гулко отзывались в пустых коридорах, ботинки поскрипывали на свежевымытом линолеуме.

На улице уже стемнело. В шатрах ровного света, ниспадавших от биолюминесцентных фонарей, кружились и поблескивали снежинки. Подошвы ботинок оставляли на свежевыпавшем снегу аккуратные оттиски. В детстве я обожала снег. Теперь же зима была просто холодным временем года. Мы остановились и встали лицом друг к другу.

– Спокойной ночи, Эффи.

Внезапно наступившую тишину нарушали автогондолы, с приглушенным гудением проносящиеся по Второй авеню.

– Спокойной ночи.

Майкл отвел на секунду глаза и снова посмотрел на меня.

– Увидимся на собрании?

В груди разлилось приятное тепло.

– Увидимся.

Кивнув на прощанье, Майкл побрел в усиливающийся снегопад. Я пошла в другую сторону – к метро, и впервые за долгое время любовалась тихой красотой падающих снежинок.

И тогда я поступила самым неожиданным для себя образом. Обернувшись, я выкрикнула:

– Майкл, как насчет кофе?

Несмотря на мороз, я ощутила, как вспыхнули щеки.

Майкл, едва различимый под снежной завесой, тоже обернулся и тут же откликнулся:

– Конечно.

Мы зашли в кафе. К прилавку выстроилась длинная очередь.

– Даже слизевики, – произнес Майкл, пока я топала ногами, чтобы согреться и успокоиться, – даже простейшие могут найти выход из лабиринта, чтобы добыть пищу. – Он указал на глазированные кексы под стеклом. – Кстати о поощрении. Хочешь кекс?

– Я…

– Строгая вегетарианка, да? – закончил за меня Майкл.

Я кивнула. Откуда он узнал? Однако важнее было то, что на ценнике значилось: четыреста калорий. Четыреста!

– Не переживай, это вегетарианские кексы, – сказал Майкл и, поймав взгляд продавца, поднял два пальца вверх.

И действительно, под информацией о калорийности стояла приписка, набранная мелким шрифтом.

– Ну же, ведь праздники на дворе, – весело прибавил он.