Хаос. Закон. Свобода. Беседы о смысла

Все, что составляет нашу жизнь: наше бытие, тело, душа и прочее, даже окружающие нас обстоятельства в виде других сотворенных существ, – все это тоже полученная нами от Бога данность. Путь, который пролегает между повелением Бога «Будь!» и вопросом, который Он нам задаст: «Что ты сделал со своей жизнью?», тоже находится в неких границах. Мы подобны майскому жуку в стакане. Кругом границы: стенки, дно. В чем же тогда наша свобода? В том, чтобы постоянно биться о стенки? Вряд ли. Даже если стакан огромный, даже если кажется, будто он безграничный, границы все равно есть, а там, где существуют границы, пусть невидимые, свободы нет. Можно успокаивать себя тем, что остается свобода выбора – ползти вправо или влево, но свобода ли это для живого существа? Есть ли истинная свобода в том, чтобы находиться между добром и злом в нерешительности и сомнениях? Нормально ли, здорово, здраво ли – стоять между жизнью и смертью и колебаться? Признак ли это неповрежденного существа – при виде Бога и сатаны не знать, кого выбрать? Такой вид свободы – это вовсе не истинная свобода. Это свобода падшего существа, которое не умеет устремляться прямо к Истине, к Жизни, к Богу и колеблется. Свобода выбора – это уже признак падения. Это не свобода. […] Но если увидеть, что наши отношения с Богом – это отношения, в которых воля Божия – сделать нас самими собой, в меру Самого Бога Воплощенного и Сына Его Возлюбленного, то и послушание тогда становится для нас не подчинением и неволей, а творчеством, вслушиванием в тот единственный голос, который может сказать, кто ты есть на самом деле, который может указать верный путь к подлинному себе, такому, каким ты призван быть, который может открыть, как из тварного, ограниченного, тяжелого существа ты можешь стать небесным человеком.

Это путь наверх. Мы ограничены со всех других сторон: остается только этот путь. Человек может дорасти до свободы Божественной, уподобляясь Христу, но тут мы понимаем, что на самом деле мы можем обрести свой путь в ту меру, в какую Бог открывает его нам, и в ту меру, в которую мы сами Его слушаем.

Священное Писание говорит, что в Царстве Божием каждый из нас получит белый камень, и на камне будет написано новое имя, которого никто не знает, кроме Бога и того, кто его получает. Этот образ отражает особые отношения между каждым человеком и его Богом, отношения настолько глубокие, что никто другой их не сможет почувствовать и понять. Глубина каждого из нас настолько велика, что никто, кроме Бога, не может ее измерить. Имя, написанное на камне, – это имя, которым мы были вызваны из небытия в бытие и в вечные отношения с Богом, в тайну нашего подобия Христу. Это имя, которое в одном слове, одном неизреченном слове вбирает в себя все, чем мы являемся, и есть суть всего нашего бытия, его корень и его краеугольный камень. Это наша предельная и окончательная связь с Богом. Таинственная, как Он, по образу и подобию Того, Кто познаваем и непознаваем, постижим и непостижим. Наша глубина непроницаема для человеческого взора. Ее может узреть только один лишь Бог.

Часть II Человек и его опыт

Дух и психика, или Парадокс душевной стабильности [24]

Я хотел бы начать с высказываний двух отцов Церкви: один жил в IV веке, другой – в VI, то есть тогда, когда христианство было одним великим целым, когда оно размышляло и открывало глубины собственной духовности.

Первое – слова святителя Василия Великого, которые звучат очень странно в контексте современных представлений о здоровье, лечении, общественной жизни и прочего. Он говорит о том, что слабое здоровье – великое достояние для того, кто желает возрастать в духовной жизни. Его слова как будто противоречат многому из того, что сейчас считается само собой разумеющимся. Мы к этому еще вернемся.

Вторая фраза – из писаний святого Исаака Сирина[25]: «Идеальное душевное равновесие могут иметь только либо те, кто еще не вступил на путь духовного делания, либо те, кто продвинулся так далеко и достиг таких высот, что период смятения у них позади». Он настаивает: в момент, когда мы вступаем в Божию область, биологическое равновесие, которое нам изначально присуще, и психосоматический баланс, к которому мы стремимся, неминуемо будут основательно поколеблены. В нас должна произойти полная перестройка личности, не только в психическом, но даже в физическом плане.

Сейчас я не столько цитирую, сколько развиваю мысль святого Исаака, но в сущности он утверждает: представить себе Иисуса Христа неуравновешенным невозможно, потому что, будучи совершенным Богом и совершенным Человеком, Он способен одновременно со всей полнотой находиться в человеческой ситуации, в ситуации тварного мира, и пребывать с Богом. Никто из нас на это не способен, и в результате, как только мы вступаем